же еще ни черта не делала! Ты думаешь, я вырядился в этот дурацкий смокинг и
привел тебя сюда, чтобы просто повеселиться? Я хочу расстроить помолвку друга -
вот почему мы здесь. Я не хочу, чтобы человек, которого я люблю больше, чем
брата, больше себя самого, совершил самую чудовищную ошибку в своей жизни и
женился на нелюбимой... Он не любит ее, Мила. Поверь мне, я знаю о чем говорю.
Думаешь, я не заметил, как он смотрел на тебя тогда в баре - ты как раз в тот
момент целовалась с этим Темным - или как его там? Будь его воля, он бы
испепелил этого парня взглядом. Видела бы ты его тогда - на нем лица не было. Я
ничего не имею против самой Светланы. Она - хорошая девушка, умная, добрая.
Но любит-то он тебя, Мила. Неужели ты этого не замечаешь? Он же бредит тобой...
- Не говори так, - всхлипнула я. - Ты вселяешь в меня надежду, а это неправильно.
Разве это возможно? Он же сам воздвиг стену между нами. То и дело твердит, что
наши отношения лишь сугубо профессиональные, что я для него ученица и только.
- Мила, иногда мы говорим одно, а чувствуем совершенно противоположное.
- Но я не понимаю... Почему он отталкивал меня? Почему заставлял думать, что я
ему безразлична? Из-за возраста? В этом все дело?
- Он боится...
- Чего? - прошептала я.
- Он боится любить, Мила. Боится, что...
- Что я умру? - внезапно дошло до меня. - Он боится потерять меня... как Женю?
Но я не собираюсь умирать! - воскликнула я, внезапно оживляясь. - У меня нет
рака. Я здорова, как бык. Я даже простудой редко болею.
- Я думаю, дело не только в этом. Понимаешь... ведь он до сих пор винит себя в
смерти Жени... Да, он из кожи вон лезет, убеждая других, что общение с сиротами
помогло ему все забыть и почувствовать себя нужным. Но все это чушь! Боль
никуда не ушла. Ему практически каждую ночь снятся кошмары, из-за которых он
просыпается весь в поту. Все это время он был один. Пока... пока не увидел в доме
ребенка двух очаровательных малышей, без которых уже не мог представить своей
жизни. Он сразу же захотел их усыновить, но детям нужна мама. Сеня понимал это
как никто другой - когда ему было четыре, его мать умерла, отец растил его в
одиночку. А тут он познакомился со Светланой, которая обожает детей и даже
подрабатывает волонтерам, чтобы этим детям помогать. И тогда он решил, что
она-то и станет матерью его детей, а остальное не важно.
- Значит, все это делается ради детей?
- В большей степени да, из-за них.
- Тогда я тем более не имею права вмешиваться. Посмотри на меня. Какая из меня
мать? Я же сама еще ребенок. Что я смогу дать этим детям?
- А кто говорит, что ты должна стать матерью этим детям? Ты любишь его, а
значит, должна стать прежде всего его женой. А со временем нарожать ему детей, о
которых он так мечтает.
- А что будет с Сашей и Машей?
- Их усыновит кто-нибудь другой.
Я задумалась.
Если я соглашусь помочь Олегу и каким-то непонятным образом помешаю
помолвке Арсения Валерьевича и Светланы, то эти дети потеряют возможность
вновь обрести семью. Хочу ли я этого? Смогу ли я жить с этой ношей на сердце? Да
и с чего он вообще взял, что учитель любит меня? Возможно, я нравлюсь ему - и
это немудрено, ведь мы столько времени провели вместе. А что, если у поступков
Олега иные мотивы? Может он любит Светлану и пытается таким образом отбить
девушку у друга? А тут я, вся такая несовершеннолетняя и по уши влюбленная в
учителя, и он решил использовать меня в своих целях, а на последствия ему
плевать...
Я все еще ломала голову над тем, как поступить, когда услышала смех Арсения
Валерьевича, а затем и приятный женский голос, принадлежащий, вероятно,
Светлане. Они были где-то поблизости. Я почти ощущала их присутствие.
- Ну? - вопросительно вскинул брови Олег. - Что ты решила, Мила?
- Я не могу...
- Что? - недоверчиво сузил он глаза.
- Я не могу поставить свое собственное счастье выше счастья этих детей. Им
нужны родители.
- Какая же ты все-таки идиотка, Мила! - прорычал Олег и, стиснув меня в
стальном кольце своих рук, самовольно прильнул к моим губам. Глаза мои
расширились, сердце неистово забилось в груди. Я попыталась вырваться, но
мужчина проявил изумительное упорство, удерживая меня. Тогда я сжала губы,
изо всех сил противясь поцелую. Хмыкнув, Олег продолжил целовать мои
сомкнутые губы, не делая никаких попыток разжечь во мне ответные чувства.
- Не вырывайся, Мила, - неожиданно выдохнул он мне в губы, по-прежнему
страстно сжимая меня в объятьях. - Я не хочу делать тебе больно. Пожалуйста...
позволь меня тебя поцеловать…
12
Я зажмурилась и попыталась расслабиться. Но меня словно сковали цепями. Я
едва могла двигаться, тело одеревенело, а вся моя сущность была наполнена
отвращением к себе и к этому по сути незнакомому мне мужчине.
Тогда я открыла глаза и увидела Арсения Валерьевича. Он стоял в нескольких
метрах от нас - странно напряженный, с стиснутыми кулаками. Его взгляд
прожигал меня насквозь, ноздри нервно раздувались.
- Олег! - услышала я его стальной голос, вздрогнув, словно от удара. - Что, черт
возьми, ты творишь?
Не спеша, Олег оторвался от моих губ и, подмигнув мне, выпустил из объятий.
- А, дружище! - обернулся он к другу как ни в чем не бывало, улыбаясь во все
тридцать три зуба. - Не ожидал тебя здесь увидеть.
Арсений Валерьевич пропустил эту шутку мимо ушей и перевел взгляд на
смущенную меня.
- Мила, что вы здесь делаете?
- Я...
- Она со мной, - приобнял меня за талию Олег. - Надеюсь, ты не против?
На скулах учителя задвигались желваки.
- Олег, могу я переговорить с тобой? - произнес он сурово. - Наедине, - добавил
он, едва взглянув на меня.
- Мила, ты не против? - прикоснулся Олег к моей щеке.
Я покачала головой, говорить не было сил.
Они направились по направлению к какому-то кабинету, а я в изнеможении
прислонилась спиной к стене, едва не падая на подкашивающихся ногах.
В сумочке запиликал айфон.
- Мила, ты где пропадаешь? - раздался в трубке суровый голос матери.
- Э... Я... у друзей...
- Где именно? Я могу приехать за тобой.
- Не нужно, мам, - произнесла я слегка дрожащим голосом. - В этом нет
необходимости.
- Ты уверена? У тебя есть деньги на такси?
- Да. Я скоро буду. Не беспокойся.
- У тебя все хорошо? - встревоженно поинтересовалась мама. - Ты как-то странно
говоришь.
- Мама, я в порядке. Устала немного. Меня друзья подвезут.
- Ну смотри, Мила. Я полагаюсь на твое благоразумие.
Я тупо посмотрела на экран, оповещавший мне, что "звонок завершен", затем
уставилась на размытое - из-за пелены слез - отражение в висевшем напротив
зеркале.
Хрупкая фигурка в длинном, цвета спелой черешни, струящемся шелковом
платье, абсолютно закрытом спереди и обнажавшим красивый - что уж
скромничать? - изгиб спины сзади. Бледное лицо, обрамленное распущенными
каштановыми волосами, потускневший взгляд и грустные карие глаза, в которых
по-прежнему стояли слезы.
Идиотка! Какого черта я сюда притащилась? О чем только думала, наряжаясь в
это дурацкое платье? Чего я ждала? Что Арсений Валерьевич тут же упадет к моим
ногам, сраженный моей неземной красотой? Или может быть надеялась, что он все
еще помнит тот поцелуй и что ему просто нужно время, чтобы понять как сильно
он меня любит? До каких пор я буду наступать на одни и те же грабли? Ведь жизнь