неоднократно доказывала мне, что я недостойна счастья, что все, кого я люблю,
равно или поздно оставят меня...
- Мила?
Я вздрогнула, открыв глаза. Из зеркала на меня смотрело два отражения. Мои
сверкающие от слез глаза встретились со странно потемневшими глазами учителя.
- Позвольте, я отвезу вас домой, - произнес он, когда я обернулась, и мы оказались
лицом друг к другу. - Я вижу, вы устали. В вашем положении нельзя
перетруждаться...
В моем положение?
Черт. Он же думает, что я беременна.
Так значит, вся эта забота, жалость - все это из-за мнимой беременности? То есть
сама я ничего не значу для него? Он по-прежнему видит во мне провинившуюся
девчонку, которая нуждается в наставлении и покровительстве...
И тут я рассвирепела.
Да сколько можно бегать от собственного "я"?! До каких пор мы будем играть в
эти дурацкие игры под названием "у кого лучше получится скрыть свои истинные
мотивы и чувства"? Разве мы не взрослые люди, которые обязаны отвечать за свои
поступки, говорить то, что думают, и прислушиваться - хотя бы изредка - к голосу
совести и рассудка?
Все! Устала! Достало меня это притворство! Не хочу строить из себя ту, кем я не
являюсь на самом деле!
- Я не беременна, - произнесла я, высоко задрав голову. - Я выдумала это, чтобы
насолить вашей невесте. Между мной и Темным ничего не было. Я девственница,
понятно вам? А сюда я пришла, чтобы... сказать, что люблю вас. Но я ни в коей
мере не претендую на ваше сердце. Разве могу я конкурировать с мертвой
девушкой? Ведь она была и будет вашей единственной любовью, не так ли? Мне
лишь остается... пожелать вам счастья, вам и вашей очаровательной невесте, и
попросить... Позаботьтесь, пожалуйста, о Маше и Саше, станьте для них такими
родителями, о которых они могли только мечтать, любите их, как родных, пусть
они ни в чем не будут нуждаться...
- Что-то еще? - спросил он, в упор глядя на меня. Каменное лицо, непроницаемый
взгляд.
У меня закружилась голова, стало больно дышать.
И это все, что он может сказать? "Что-то еще?"
Мне захотелось топнуть ногой, наорать, залепить ему пощечину, послать его куда
подальше... Но я лишь глубоко вздохнула, выдержала короткую паузу и
произнесла еле слышно:
- Да, есть еще кое-что...
И шагнув ему навстречу, я в неудержимом порыве обхватила его лицо ледяными
руками и прильнула к его губам, закрыв глаза и задержав дыхание. Арсений
Валерьевич молча стоял, не делая никаких попыток обнять меня. На поцелуй он
так и не ответил.
- Простите меня, - прошептала я, оторвавшись от его губ. - За все.
А потом я подхватила подол чертова платья и выбежала из холла - прямо на
улицу.
- Уверена, что это нужно? - спросила мама, протягивая список необходимой мне
литературы.
- Уверена, - решительно кивнула я, забираясь с ногами на постель и углубляясь в
чтение.
Последние две недели были насыщенными на события.
После вечера в честь помолвки Арсения Валерьевича и Светланы Александровны
я, зареванная и продрогшая, в одних туфельках, без пальто и головного убора,
заявилась в свой гараж-студию и всю ночь рисовала мрачные, депрессивные
картины. От скорого сумасшествия и более плачевных последствий шатаний
полуголой в пятнадцатиградусный мороз меня спас Ромка, который был
единственным, кто знал адрес моего тайного укрытия. Сначала он - чисто по-
дружески - отхлестал меня по щекам, дабы привести в чувства и прекратить
довольно-таки затянувшуюся истерику, затем укутал в старый теплый плед,
вызвал такси и отвез слабую и безвольную меня к своему старшему брату, Андрею,
терапевту по образованию.
Диагноз Андрея был малоутешающим - подозрение на воспаление легких. Ромка
тут же сообщил о моем состоянии маме, она приехала, и меня отвезли в больницу.
Куча анализов, бронхоскопия, рентген, после подтверждения диагноза - курс
лечения антибиотиками. Плюс постельный режим.
И вот лежу я в кровати, ем перетертую в пюре морковку с яблоком и пытаюсь не
отставать от школьной программы. Пару раз в неделю со мной приходят
заниматься репетиторы, а оставшееся время я учусь сама - как могу.
- Снова звонил Арсений Валерьевич... - начала мама, присаживаясь на краешек
кресла.
- Ммм... - опустила я ниже голову, делая самый что ни на есть сосредоточенный
вид.
- Он... хотел увидеться с тобой - перед тем, как...
- Мам, я же сказала, что не хочу никого видеть. Ни-ко-го. Понимаешь?
- Мила, Арсений Валерьевич... да и другие учителя и твои одноклассники
беспокоятся о тебе, переживают, интересуются твоим здоровьем. Почему ты
упрямишься? Может... ты что-то не договариваешь?
- Мама! - закатила я глаза. - У меня ЕНТ на носу, экзамены, выпускной.
Единственное, чего я хочу на данный момент - это сосредоточиться и вникнуть в
этот чертов список! Разве я о многом прошу?
- Ты все о нашем договоре беспокоишься? - не унималась мама. - Если дело
только в этом, то я подпишу его прямо сейчас. Я не хочу, чтобы моя дочь из-за
какой-то учебы вогнала себя в гроб.
- Нет, мама, дело не в договоре. Я просто хочу довести начатое до конца. И,
пожалуйста, давай закроем эту тему. Если ты не желаешь участвовать в этом, я
попрошу Ромку. Он будет приносить мне задания и нужную литературу...
- Нет уж! - гордо выпрямилась Алла Викторовна. - Я сама. Роману тоже
необходимо учиться.
Она вышла из комнаты, через пол часа вернувшись за сумкой, которую забыла
возле кресла.
- Я в магазин, - сообщила мама, поправляя перед зеркалом макияж. - Тебе что-
нибудь нужно?
- Возьми, пожалуйста, йогурт и... шоколад. Да побольше. Для мозгов, - добавила
я, заметив подозрительный взгляд Аллы Викторовны. - Ученые доказали, что
горький шоколад способствует расширению сосудов и лучшему снабжению их
кровью и кислородом. При переутомлениях и недосыпаниях кусочек шоколада -
то, что доктор прописал, - с выражением закончила я, погрозив в воздухе
указательным пальцем.
- Ох, Мила, неужели это так пневмония на тебя подействовала? - сокрушенно
произнесла мама, с беспокойством изучая мое осунувшееся лицо. - Ты совершенно
другой стала. Жданов цветами, подарками тебя завалил, а тебе все равно. А любила
ведь как... Дня не могла прожить без него. С детства сладкому всегда предпочитала
кусок пирога или пиццы, а тут шоколад ей подавай. Раньше на учебу было плевать,
а теперь вот головы не поднимаешь от учебников. Все учишь, зубришь, пишешь
что-то... Мила, с тобой действительно все в порядке? Может, к психологу
обратиться?
- Ага, - криво усмехнулась я. - Только психолога мне и не хватало. Тебе не надоело
меня по врачам таскать? Я в порядке, слышишь? Со мной все хорошо. Просто...
благодаря дополнительным занятиям я распробовала вкус знаний, поняла что к
чему и решила не сходить с дистанции. Не терять форму, так сказать. Отстать от
процесса ведь так просто - на собственном опыте убедилась. А я хочу быть в курсе
всего. Хочу знать, чем живет школа и быть частью ее. Неужели это так плохо?
- Прости, дорогая, - вздохнула мама, убирая с моего лба прядь немытых волос. -
Ты права. Закроем эту тему. Так тебе какой шоколад - молочный, горький, с
орехами, с...
- Горький, - улыбнулась я. - Самый горький, какой только найдешь.
13
Фух! Наконец-то она ушла.
После того, как из прихожей до меня донесся звук захлопываемой двери, я со