Засовывая сумку в один из ящиков, выстроившихся вдоль стены, я снимаю кеды, заменяя их танцевальными тапочками. Затем я тихонько подхожу к коврикам, чтобы присоединиться к своим однокурсникам, которые растягиваются, рассказывая о своем лете и о том, чем они занимались.
Я выбираю место немного в стороне от толпы, остро осознавая, насколько не в своей тарелке я себя чувствую. По марке их одежды я вижу, что меня окружают ученики совершенно другого экономического эшелона, чем я. Они носят только наряды и танцевальную одежду от лучших брендов, в то время как мои леггинсы начинают выглядеть немного потертыми от многих лет использования. Мои танцевальные туфли также выглядят изношенными по сравнению с другой обувью в этой комнате. Но они достаточно удобны, чтобы справиться с задачей.
— Венеция — мое любимое место, — восторгается одна девушка, наклоняясь к своей растяжке. — Но у них есть паста, которая меня просто напугала. Они используют чернила кальмара в качестве соуса, поэтому все блюдо черное. К счастью, мои родители полностью согласны с планом питания моего тренера, поэтому я все равно не смогла ее есть. Никаких углеводов для меня.
— Сколько ты там была? — Спрашивает высокая темноволосая девушка рядом с ней. Ее стрижка пикси выделяется темным нимбом вокруг ее головы, делая ее похожей на свирепую фею.
— В Венеции или Европе? — Спрашивает первая девушка, останавливаясь во время растяжки, чтобы собрать свои обесцвеченные волосы в тугой хвост.
— И там, и там?
— Ну, в основном мы провели лето в летнем доме моих родителей в Ницце. Но мы провели неделю в Венеции.
Мое внимание переключается на другую группу танцоров, растягивающихся, пока веснушчатый парень хвастается:
— О, да, вертолет просто кружил над вулканом. Мы никак не могли приземлиться. Я имею в виду, лава извергалась!
— Остров был большой? — Спрашивает его друг, звуча так же благоговейно, как и я при мысли о кружении над вулканом.
— Большой. Это единственный действующий вулкан на Гавайях прямо сейчас.
Из разговоров, которые происходят, я понимаю, что я снова не в своей лиге. Восторженные описания экстравагантных каникул и времени, проведенного в летних домах на севере штата Нью-Йорк, заставляют меня отчетливо осознавать, как я устроилась на летнюю работу преподавателем балета, чтобы накопить достаточно денег на покрытие расходов Клары во время учебы. Немного пугает осознание того, что я здесь одна как благотворитель щедрого семейного пожертвования, которое финансирует мою стипендию.
— Я так рада, что в этом семестре буду в классе профессора Мориари. — Говорит темноволосая девушка с короткой стрижкой, снова привлекая мое внимание, упоминая имя нашего профессора.
— Мне немного страшно, — признается обесцвеченная блондинка с содроганием. — Из-за его печально известной строгости руководства я не удивлюсь, если в какой-то момент расплачусь.
Это вызывает на моем лице намек на улыбку, хотя и не для того, чтобы посмеяться над блондинкой. Я полностью понимаю, как строгий профессор может быть пугающим. Но я на стороне девушки с короткой стрижкой. Чем сложнее испытание, тем лучше. Балет — это то, ради чего я здесь, и, если профессор Мориари будет строг с нами, это значит, что это возможность для роста. Тем не менее, я сочувствую блондинке. Я видела, как мечты многих танцоров рушились из-за наставника, который слишком сильно на них давил. Надеюсь, она выдержит это давление, хотя я и сама еще не встречалась с профессором. Эти студенты, возможно, из другого социального класса, но они, кажется, так же, как и я, увлечены танцами и становлением исполнителем, и осознание этого помогает мне расслабиться.
Устраиваясь поудобнее, растягиваясь, я прохожу знакомую практику подготовки к танцу. Мне приятно просто слушать, пока я расслабляюсь. Мои одноклассники не особо обращают на меня внимания, поэтому у меня есть возможность лучше понять их и легче войти в ситуацию. Напротив, мне очевидно, что большинство этих танцоров провели последние несколько лет в колледже здесь, знакомясь друг с другом. Так что, когда я перешла из более доступного общественного колледжа, они уже встретились, подружились друг с другом и были постоянной частью этой программы.
В комнате становится тихо, когда двери студии распахиваются, и авторитетный мужчина в строгом наряде входит в дверь. Он движется с грацией танцора, и я могу только предположить, что это профессор Мориари.