— Неси!
Килли притащил мне тазик из соседней комнаты. Я глянула в его натертое днище и вскрикнула. Таз с грохотом упал на пол.
— Ты чего, Тари? — испугался мальчик. Поднял таз, сунул мне его обратно в руки.
— Это не я, — испуганно прошептала.
— Ты, — мальчик испугался еще больше. Он отошел от меня на пару шагов и опасливо поглядывал.
Я снова подняла «зеркало», рассматривая совершенно незнакомое лицо. И ладно бы, если бы проблема была только в темных кудрях и зеленых глазах, которых отродясь у меня не бывало. Но лицо то было детское!
Огромными блестящими глазами на меня смотрела худая девочка лет двенадцати. На лице ее застыл ужас от осознания происходящего.
— Я умерла, — констатировала я.
— Нет, Тари. Ты живая, — нахмурился мальчик. — Мы думали, что умрешь. Уж сильный жар у тебя был, ты бредила. Все про какую-то гору твердила, про какой-то «телафонь». А потом затихла, но жар спал.
Волосы на спине встали дыбом. Точно, я умерла там, на горе, из-за попытки поймать связь на телефоне. И возродилась здесь, в теле девочки, которую забрала какая-то болезнь. Невероятно.
— А ты кто? — спросила осторожно.
— Киллиан же, — мальчик сложил руки на груди. — Твой брат.
— Ясно, — кивнула я и снова посмотрела в таз. Может я все же брежу? Не вышла из комы? Или ловлю галлюцинации, лежа под выступом скалы?
— Идем уже, Тари, — мы так не успеем нормально денег заработать. — Рой нас вечером прибьет. Он и так зол, что ты несколько дней не могла работать.
Я была в таком шоке и растерянности, что не стали ни спорить, ни сопротивляться. Киллиан дал мне какое-то жуткое потрепанное платье, и я надела его. Вместе мы прошли сначала в соседнюю комнату. Там лежал большой тюфяк, как тот, на котором я проснулась. В углу был очаг. Рядом стоял деревянный стол и такие же стулья, сверху стояла деревянная посуда. Все было ужасно грязное, обветшалое. В воздухе витал запах нищеты.
Мы направились к двери и оказались в узком коридоре с несколькими дверьми, спустились по лестнице с переломанными ступенями и оказались в тесном проулке.
Всюду была грязь, слякоть, стоял ужасный запах. Между деревянными двухэтажными домами, как тот, из которого мы вышли, были натянуты веревки и сушились белье и одежда: серое, коричневое и черное тряпье. В одной из луж лежала свинья, а неподалеку от нее паслись куры. Я так и застыла на пороге, не решаясь идти дальше.
— Доброе утро, Клара! — махнул рукой Киллиан, и я повернулась в ту сторону.
Женщина стирала в тазу, когда мальчик окликнул ее, но подняла голову и кивнула.
— Элька уже выздоровела? Это хорошо.
— Да, Клара. Мы идем работать.
— Пусть боги вас уберегут, — сказала она и продолжила стирать.
Мы петляли по таким же узким и грязным проулкам, пока не вышли на широкую улицу. Здесь уже лежала брусчатка, ездили экипажи с лошадьми, сновала куча людей.
Килли поторапливал меня, но я не могла перестать изумленно крутить головой по сторонам. Картинка, звуки, запахи — всё выбивало меня из колеи. Всё было незнакомо и пугало.
— Тари, поторопись, — брат дернул меня за руку, когда я остановилась.
Я засмотрелась на наряд женщины, которая прошла мимо. На ней было длинное закрытое платье с кучей рюш и оборок, широкая шляпка с цветами, шелковые перчатки. Будто из театра сбежала… Проблема в том, что все вокруг были такими, “сбежавшими с постановки”.
Казалось, я в каком-то историческом фильме, только не понятно про какую эпоху. А может так и было? Кто-то после смерти получает новую жизнь и перерождается позже. А кто-то, как я, оказывается в прошлом.
— А кто сейчас правит? — спросила Килли.
— Король Кристоф Третий, ты что, забыла? — нахмурился мальчик.
Не помню таких в истории. Память услужливо подсказала, что и про Саргонду со столицей Нильваром я никогда знать не знала. Я не только не в своем времени. Я еще и не в своем мире.
Мы дошли до небольшой площади. С одной ее стороны стояло высокое строение в готическом стиле, по краям от его крыльца стояли две огромные статуи воинов с мечами. На другой стороне был парк, по которому прогуливались богато одетые господа и дамы.
— В парк нас не пустят после того, что было в прошлый раз, — сказал Килли. — Так что работаем на площади.
— А что нужно делать? — растерялась я.
— Как что? — изумился он. — Все тоже, что и всегда!
Я смотрела на него с ожиданием. Мальчик вздохнул:
— Совсем плохо болезнь обошлась с тобой, Тари, — вздохнул братец. — Ты танцуешь, я — ворую. Вспомнила?