— Да, я, кажется, нездоров, госпожа.
— Я заметила, — вздохнула я. — Что ж, отдыхайте.
Я направилась к дверям, но последняя фраза, произнесенная в этот миг Эстебаном, заставила меня остановиться:
— Так жаль, что проверочной теперь не будет.
Внутри ёкнуло. Ну что я за идиотка? Столько лет работы с детьми, а повелось на такой глупый развод. Больные они, значит! Как же!
Вернувшись к кровати мальчика, я с жалостью посмотрела на него:
— Горло болит?
— Ага, — кивнул обманщик.
— А еще что?
— Голова болит. Сильно.
Я сочувственно закивала:
— А мизинчики?
— Что? — моргнул Эсти.
— Обычно мизинчики болят очень сильно, когда простыл. У тебя как?
— Очень, очень сильно болят! — захлопал ресницами врунишка.
— И на ногах пятна синие вылезли?
Эстебан было дернулся заглянуть под одеяло, но вовремя спохватился. Натянул одеяло повыше, на подбородок.
— Посинели, так и есть!
А затем добавил:
— Честно.
Ох, ну какой же он еще наивный. Я еле сдержала улыбку.
— Что ж, в таком случае, вам требуется покой. Отдыхайте, господин Эстебан. Здоровье — это самое важное.
— А можно мне тогда к Илларии? Вместе легче поправляться.
— Хорошо. Вы же все равно одним и тем же болеете.
«Приступом вранья», — добавила мысленно.
Я вышла из спальни и столкнулась с Кристианом, который вышел из комнаты Илларии. Он был хмур и печален:
— Какая-то странная болезнь у Илли. Не понимаю…
— Идемте, я сейчас все объясню.
Я утащила его в одну из гостиных, где и рассказала всю историю про проверочную работу и притворную болезнь.
— Ну я им устрою! — вспыхнул Кристиан. — Опять за старое взялись! Я сейчас пойду…
— Не надо, — я остановила его, положив руку на его, чтобы удержать в кресле.
Магиар посмотрел на мою ладонь, и я убрала ее. Для него я чужой человек, не та, с кем он проводит почти каждый вечер у озера. Там он не одергивает руку, словно ошпарился.
— Нужно действовать хитро. Вывести их на чистую воду, заставить признаться.
— И как же?
— Есть одна идея, — улыбнулась я. — Они сами захотят вылезти из кроватей.
Мы обсудили план действий и вернулись на второй этаж. Когда подходили к комнате Илларии, то услышали внутри тихий смех. Но когда я постучала, все стихло. Когда мы вошли, дети лежали в постели вместе с одинаково скорбными лицами и покашливали.
— Ну, как вы? — спросил Кристиан обеспокоенно.
— Плохо… — простонала голосом умирающего лебедя Иллария.
— Очень плохо, — вторил ей Эстебан.
— Что ж, это печально, — покачала я головой. — Боли в мизинце, синие пятна на ногах…
Илли метнула полный непонимания взгляд в брата, и тот виновато захлопал ресницами.
… судя по всему, у вас волчанка, — закончила я.
Не было здесь такой болезни, и мы с Кристианом решили использовать это название, так как звучало оно пугающе.
— Волчанка, — повторил он, глянув на меня. — Ничего смертельного, но придется вам доооолго пролежать в постели.
— Насколько долго? — испугалась Илли.
— Рекомендуется не меньше двух недель находиться в покое. Не вылезать из постели, лежать все эти дни.
— Может ее можно как-то вылечить? — плаксиво спросил Эсти.
— Конечно можно. Две недели — это если с лечением. А так, если запустить, придется и весь месяц в постели пролежать.
— Но не бойтесь, — улыбнулась я врунишкам. — Мы уже отправили Нила за доктором в город.
— Зачем доктора?! — воскликнула Иллария.
— Как зачем? А лечение? Против волчанки хорошо помогают горчичники.
— Что это? — Эсти натянул одеяло до самых носа, и теперь одни глаза торчали, круглые от испуга.
— Это такой компресс, который кладется на грудь. Жжет просто жутко, как огнем. Но это безопасно. Как и банки…
— Банки?!
— Да, банки. Доктор привезет целый десяток баночек, которые мы нагреем и прицепим к вашей спине. Они будут тянуть кожу, а потом останутся пятна.
— Это больно? — прошептала Иллария.
— Только если немного. А потом надо будет выпить по ложечке барсучьего жира, чтобы прогнать болезнь.
— Жира?! — одновременно закричали дети и сморщились.
— Ага. Очень полезно. Правда, ужасно мерзко на вкус.
Я понизила голос до шепота и добавила:
— Меня даже пару раз стошнило от него.
В глазах детей стоял неподдельный ужас. Еще чуть-чуть, и они сдадутся.
— И так две недели. Каждый день: горчичники, банки, барсучий жир.
— Еще горькая микстура, — добавил Кристиан.
— Зато никаких проверочных работ, — улыбнулась я хитро. — До вашего выздоровления. А как доктор разрешит вам вставать, через две недели или через месяц, так сразу ее и напишем. Нельзя же ее пропускать.