В нос ударил запах затхлости. Такой тухлый и сырой запах, когда комнату давно не проветривали. Шторы на окнах были плотно задернуты, так что внутри стоял сумрак. Хозяина не было видно.
— Магиар Роберт? — позвала я осторожно.
Ответа не последовало, стояла мертвая тишина.
— Магиар… — начала я и обрвала себя н полуслове, когда глаз заметил движение где-то у окна. Я посмотрела туда и наконец-то нашла лорда.
Мужчина сидел в кресле у окна и смотрел куда-то себе под ноги. Его волосы отросли до плеч, были спутаны и растрепаны. На грудь опускалась борода, такая же неопрятная как и прическа.
— Магиар Роберт, позвольте представиться, — я сделала шаг вперед. — Меня зовут Амалия Веруан. Я новая гувернантка.
Лорд ничего не ответил. Он даже не поднял головы, не моргнул. Сидел, словно статуя.
Я набралась смелости и подошла еще ближе.
— Магиар…
В его руке я заметила что-то блестящее. Пригляделась. Золотое ожерелье с большими, ярко-алыми камнями тускло блестело в пальцах мужчины, которые без остановки теребили украшение словно четки.
— Мы можем с вами поговорить? — вновь попыталась я.
Летиссия говорила, что будет кричать и ругаться? Да по-моему он даже пискнуть не может…
Неожиданно магиар задрал голову резко вверх и посмотрел на меня.
— Вы кто? — хрипло спросил он.
— Амлия Веруан, гувернантка, — повторила торопливо.
— Как вы посмели сюда зайти? Кто позволил?
— Я сама себе позволила. Я хотела поговорить о ваших детях. Они нуждаются в вас, магиар. Вы оставили их, и теперь Иллария и Эстебан страдают.
Но он не слышал меня. Он мелко задрожал, губы затряслись:
— Кто позволил вам?! — закричал он, задыхаясь. — Кто разрешил?!
— Успокойтесь, прошу.
— Уходите, — зашипел он. — Вон! Уходите!
— Я не уйду, пока вы не сделаете хоть что-то для своих детей, — я свела брови, глядя на него. — Позвольте хотя бы убрать траур. Сколько можно?
— Траур? — вдруг затих Роберт.
— Да, траурные украшения в доме…
— Моя Нивелла… моя дорогая Нивелла…
Пыл его угас, он больше не кричал. Трясущимися пальцами он поднес ожерелье к губам и прижал его целуя. Прикрыл глаза.
— Магиар? — позвала я.
Он не ответил. Лишь покачивался из стороны в сторону и тихо шептал:
— Нивелла. Нивелла, моя любовь.
Как бы я не пыталась вновь разговорить его, ничего не вышло. Мне пришлось уйти из его спальни ни с чем.
На пороге я столкнулась с Летиссией, которая несла начищенный ночной горшок.
— Что вы там делали, госпожа? — воскликнула она, увидев меня выходящей из спальни магиара.
— Разговаривала с вашим хозяином. Хотела, чтобы он отменил траур.
— Вы? Да как можно? Немыслимо! — причитала экономка. — И что он вам ответил?
Я открыла было рот, чтобы рассказать, как он сначала кричал, а затем шептал имя жены, но тут же закрыла его. Улыбнувшись, я соврала:
— Он разрешил.
— Слава богам милосердным, — обрадовалась Летти. — Я пришлю девушек, как только они освободятся на кухне.
— Не нужно, я сама уберу.
Не люблю врать. Но иногда это необходимо.
«Врать Кристиану — это тоже необходимость?»
Я заглушила голос разума, отогнала непрошеные мысли.
Убирать траурную атрибутику начала со второго этажа, так как тут ее было меньше. Мне понадобилось около часа, чтобы очистить этаж, и я спустилась вниз. Вот на первом работы было в разы больше, здесь постарались на славу. Но ложка за ложкой каша съедается, так и в работе. Надо только начать.
Я уже почти закончила с гостиной, как услышала голос Илларии:
— Что происходит?
Обернулась. Девочка стояла в проходе и испуганными глазами смотрела на подоконники, на которых больше не было черных венков.
— Поможешь? — улыбнулась я ей.
— Вы что, убираете это? — она посмотрела на меня глазами, полными ужаса, и я поняла — дело плохо.
— Траур давно закончен, магиара, пора жить дальше…
— Нет, нельзя! — закричала она. — Нельзя убирать цветы!
Она вцепилась в букет, который я бросила в общую кучу на пол, и прижала его к себе.
— Илли, в чем дело? — я подошла к ней, но девочка шарахнулась от меня в сторону.
— Их нельзя убирать! — слезы выступили на ее глазах, она мотнула головой и крепче вцепилась в букет.
— Милая, так нужно.
— Не нужно! Они же лежали здесь, никому не мешали! Зачем вы…
Она не договорила — всхлипнула, по щекам потекли слезы. Руки опустились, и букет упал на пол.
Я подошла к девочке, прижала ее к себе. Она не сопротивлялась. Наоборот, придвинулась ко мне ближе, вжимаясь в пышные юбки моего платья.