— Нет, брось. Она точно не одержимая. Может, близость смерть заставила ее так быстро повзрослеть? Она же чуть не умерла от жара.
Нора начала кашлять. Я стала замечать, что с ней такие приступы кашля случаются довольно часто. Кажется, она чем-то болела. Может, жидкость с ядовитым запахом, что добавляли при стирке, разъела за годы ей легкие, кто знает.
Я закончила мыться, легла в постель. Килли тут же прижался ко мне.
— Не слушай их, Тари, — прошептал он. — Все с тобой в порядке, просто ты немного устала после болезни.
— Думаешь? — я обняла его, согревая. Ступни онемели, словно я не на полу стояла, а на льду. Так можно с детства себе все застудить: и почки, и яичники.
— Конечно. Ты даже снова умеешь танцевать.
Он замолчал, обдумывая что-то. Потом хихикнул и зашептал:
— Но песня про утят мне тогда понравилась.
— Хочешь, научу тебя? — улыбнулась я.
— Нет. Ты просто спой мне ее, как колыбельную.
Я начала тихонько напевать. Киллиан быстро уснул, доверчиво уткнувшись мне в плечо щекой.
Веки отяжелели, стали сами закрываться. Засыпая, я только повторяла мысленно:
«Меня зовут Анастасия Александровна Высоцкая. Я учитель истории и обществознания из школы номер 5. Меня зовут Анастасия Александровна…»
Это казалось мне ужасно глупым. Разве можно забыть свое собственное имя? Но тогда я еще не знала, что действительно начну с годами забывать его.
5
Первые дни в новом мире я все пыталась понять, почему мы так бедно живем, если регулярно обчищаем карманы богатееев. Килли вытаскивал столько, что хватило бы спокойно на месячное проживание. Но, как оказалось, эта система работала не так. Именно поэтому раз в неделю мы приходили к Эйтану.
— Кто такой этот Эйтан? — спросила я Килли, пока мы шли к нему через трущобы города.
— Ну и память у тебя, Тари, — качал головой брат. — Он повелитель воров, так его называют гвардейцы.
— Повелитель воров? Что-то вроде короля?
— Можно и так сказать.
— А зачем мы идем к нему?
— Отдать деньги и попытаться продать ворованное.
— Деньги? За что? — не унималась с вопросами я.
— За то, что мы можем воровать на площади и в парке. Ты же не думала, что можно просто взять, прийти в любое место и начать грабить?
— Ну…
Я вообще об этом не думала. До перемещения в Саргонду воровская жизнь мне была совершенно незнакома.
— Мы платим ему за место, как и другие карманники. В обмен на это он позволяет нам шуршать по кармашкам, но мы должны ему платить за это.
Крышевание в чистом виде.
— И сколько мы ему отдаем?
— Да почти все.
Киллиан поднял с земли камушек и швырнул его в голубей. Те взлетели, хлопая крыльями, крутанулись над домами и сели на крышу.
— Может нам тогда найти другую работу? — предложила я. — Во-первых, честную. Во-вторых, чтобы никто не забирал у нас почти все деньги.
— И какую? — хмыкнул брат, запуская новый камень в сторону крыши. — Мы ж ничего не умеем.
Я задумалась.
— Я умею танцевать, — сказала после некоторых раздумий. — Может стать артисткой или что-то вроде того?
— Да кто тебя возьмет в артисты? — расхохотался Килли. — Там желающих пруд пруди! Да и покровитель нужен, который оплатит тебе наряды и украшения, представит свету.
Понятно, сюда мы не будем соваться. Что я еще могу? Стрельнула мысль: я же учитель! Эльтария всего лишь ребенок из семьи бедняков, но я то потомственный педагог с высшим образованием. Мои знания и умения никуда не делись, может есть тут шанс?
Мы вышли на широкую мощеную улицу недалеко от аптеки. Зашагали в сторону театра.
— Может, мне стать учителем тогда?
— Ты — учитель? — Килли расхохотался сильнее прежнего. — Да ты и буквы ни одной не знаешь! Считать толком не умеешь! Да и кто тебя возьмет, если ты родилась в трущобах?
— А может умею и читать, и писать, — пожала я плечами.
— Тогда скажи, что это за слово? — Килли показал на вывеску над одной из лавок, мимо которой мы проходили.
Я посмотрела на незнакомые закорючки и не сдержала разочарованного вздоха. Ну, считать я точно умею.
— Вот и я о чем, — резюмировал брат. — Сама не умеешь, а других учить хочешь.
На улице раздался шум. Все люди, что шли прямо по дороге, начали вдруг расступаться, жаться к тротуарам.
— Что происходит? — спросила я Килли.
— Смотри, — он вдруг возбудился. — Там!
Толпа расступилась, и я увидела вереницу конных всадников. Белоснежные латы сверкали на их крепких телах, отражая лучи солнца. Шлемы были сняты и лежали на сгибе левой руки. Всадники ехали по двое, занимая все пространство на небольшой улочке.