— Что вы там делали, госпожа? — воскликнула она, увидев меня выходящей из спальни магиара.
— Разговаривала с вашим хозяином. Хотела, чтобы он отменил траур.
— Вы? Да как можно? Немыслимо! — причитала экономка. — И что он вам ответил?
Я открыла было рот, чтобы рассказать, как он сначала кричал, а затем шептал имя жены, но тут же закрыла его. Улыбнувшись, я соврала:
— Он разрешил.
— Слава богам милосердным, — обрадовалась Летти. — Я пришлю девушек, как только они освободятся на кухне.
— Не нужно, я сама уберу.
Не люблю врать. Но иногда это необходимо.
«Врать Кристиану — это тоже необходимость?»
Я заглушила голос разума, отогнала непрошеные мысли.
Убирать траурную атрибутику начала со второго этажа, так как тут ее было меньше. Мне понадобилось около часа, чтобы очистить этаж, и я спустилась вниз. Вот на первом работы было в разы больше, здесь постарались на славу. Но ложка за ложкой каша съедается, так и в работе. Надо только начать.
Я уже почти закончила с гостиной, как услышала голос Илларии:
— Что происходит?
Обернулась. Девочка стояла в проходе и испуганными глазами смотрела на подоконники, на которых больше не было черных венков.
— Поможешь? — улыбнулась я ей.
— Вы что, убираете это? — она посмотрела на меня глазами, полными ужаса, и я поняла — дело плохо.
— Траур давно закончен, магиара, пора жить дальше…
— Нет, нельзя! — закричала она. — Нельзя убирать цветы!
Она вцепилась в букет, который я бросила в общую кучу на пол, и прижала его к себе.
— Илли, в чем дело? — я подошла к ней, но девочка шарахнулась от меня в сторону.
— Их нельзя убирать! — слезы выступили на ее глазах, она мотнула головой и крепче вцепилась в букет.
— Милая, так нужно.
— Не нужно! Они же лежали здесь, никому не мешали! Зачем вы…
Она не договорила — всхлипнула, по щекам потекли слезы. Руки опустились, и букет упал на пол.
Я подошла к девочке, прижала ее к себе. Она не сопротивлялась. Наоборот, придвинулась ко мне ближе, вжимаясь в пышные юбки моего платья.
— Мы теперь забудем ее, да? — спросила она сдавленно. — Она уйдет, даже призрак ее исчезнет с третьего этажа. Ее больше не будет с нами.
В груди сдавило. Я погладила волосы Илларии, утешая ее.
— Она уже давно ушла, Илли. Ее нет с вами давно, и нет никаких призраков.
Девочка затихла, всхлипы стали реже.
— Но это не значит, — продолжила я. — Что ее никогда не было.
Я приподняла подбородок девочки, заглянула ей прямо в глаза.
— Она всегда с тобой, моя милая. Она в твоем сердечке, и никогда оттуда не уйдет.
— Правда?
— Правда. Ты ведь любила ее, несмотря ни на что, так?
Илли кивнула.
— Те, кого мы любим, навсегда остаются внутри нас. И никакие беды и потери не могут их оттуда стереть. Пока бьется твое сердечко, они с тобой, где бы не были на самом деле.
Магиара улыбнулась мне. Печально, но плакать уже перестала.
— Я помогу вам убрать все, госпожа, — сказала она тихо.
— Спасибо.
Девочка направилась к венку на каминной полке. Застыла на мгновение, но затем решительно стянула его оттуда и бросила в кучу таких же. Туда же отправились и прогоревшие и растекшиеся свечки. Я присоединилась к уборке.
Когда мы закончили, Иллария порывисто обняла меня, и прошептала:
— Вы тоже в моем сердечке. Даже если выйдете замуж и уедете.
Так же резко она выпустила меня из рук и побежала вверх по лестнице, на свой этаж.
Я быстро заморгала, смахивая выступившие слезы.
32
32
В тот вечер Кристиан не пришел к озеру. Он не вернулся из своей поездки в город ни на следующий день, ни через день. Я даже немного забеспокоилась, но Летиссия сказала, что магиар часто уезжает по делам поместья и может пропадать неделями. Меня это не утешало. Почему он ничего не сказал мне на озере в последнюю встречу? Как долго его еще не будет? Ответов я не знала.
Подступала осень. Листья уже начали золотеть. Некоторые деревья, уже сбрасывали листья, пока другие еще стояли зеленые. Трава росла медленнее, потемнела. Вечерами тянуло холодом с севера, поднялись ветра. Воздух наполнился особым осенним ароматом — смесью увядающей листвы и сырости, которая поднималась от земли. Сентябрь, который здесь звали Златолистень, подступал незаметно, но уверенно, преображая всё вокруг и наполняя природу особым, чуть грустным очарованием.
Мы решили прогуляться с детьми, сходить к озеру, насладиться последними теплыми денечками. Скоро зарядят затяжные дожди, и мы уже не сможем так часто выходить в сад или гулять по берегу. Пока мы шли, я рассказывала им про смену времен года, про то, почему деревья сбрасывают листву. Озадачила их странными словами — «фотосинтез» и «экосистема». Мы собирали красивые листочки, чтобы потом засушить их между книжных страниц и сделать гербарий. Позже можно будет сделать поделки и украсить ими библиотеку.
— Эсти, только не ходи на ту сторону, — крикнула Иллария брату, который вприпрыжку шел впереди. Она показала пальцем на сторону Иветто.
— Я не буду, — ответил он. — Я хочу зайти вон в ту рощу, там были желуди.
— Если найдете большие орехи, то мы сможем сделать кораблики, — предложила я.
— Ура! — крикнул мальчик. — Я хочу кораблик!
Он кинулся бегом к леску на нашей стороне озера и скрылся среди деревьев.
— Вот дурачок, — покачала головой Иллария, но в словах ее не было ни капли злобы или осуждения.
Мы медленно брели за ним следом, и когда вошли под свод деревьев, Эстебана не оказалось в роще. Мне стало тревожно.
— Эстебан! — позвала я.
— Я здесь! — донеслось откуда-то с другой стороны леска.
— Вас предупреждали — на ту сторону нельзя, это чужая земля, — я подхватила юбки и кинулась туда, откуда слышала мальчика — на территорию соседей.
— Но здесь орешник растет на самом краю, — кричал Эстебан из кустов. — Я быстро соберу и вернусь, никто не заметит… Ай!
Он вскрикнул и стало тихо. Я побежала.
Все вновь повторялось. Когда я выскочила из рощи к берегу озера, то увидела Фредерика Иветто. Он схватил Эстебана за ухо и замахивался на него свой тростью, намереваясь ударить.
Не медля ни секунды, не успев даже подумать и оценить обстановку, я бросилась на соседа, как дикая кошка. Врезалась в него, почти сбив с ног. Трость, которая уже опускалась в ударе, со свистом рассекла воздух и обрушилась на мое плечо. Из глаз брызнули слезы, но я выстояла, прикрывая собой мальчика.
Магиар, пошатнувшись, отступил на шаги удивленно смотрел на меня.
— Вы? — воскликнул он. — Да как вы смеете?
— Как вы смеете? — сквозь стиснутые зубы прошипела я. Плечо болело, дергало, и я прижала его здоровой рукой. — Это как вы смеете?!
— Я предупреждал, чтобы ваша семейка не нарушала границы! И что я вижу? Этот мелкий гаденыш снова здесь, топчет мою землю. Ворует мои орехи!
— Ложь. Здесь еще территория Уортеров, ваша земля начинается за этими кустами!
— Больше нет, — хищно оскалился Фредерик.
Я внимательно посмотрела на него. Он шутит? Граница была четко обозначена, Эстебан не успел заступить на часть соседей.
— Это наша земля, — пискнул сзади Эсти из-за моих юбок.
— Уже нет, юный господин. Теперь все озеро принадлежит мне. И этот кусок — тоже.
Да он что, совсем с ума сошел? Граница проходит по озеру, все это знают, даже приезжая я. Что ему там взбрело в голову?
— Он не может быть вашим…
— Может, дорогуша. И бумаги, которые я получил из суда вчера, это доказывают. Теперь владения Иветто простираются до самого забора, — он кивнул в сторону изгороди вдалеке, что огораживала поместье Уортер. — Можете спросить у своего нанимателя. Так что покиньте мою землю, госпожа, пока я вновь не наказал вас за нарушение границ.
Он угрожающе замахнулся тростью на меня. Он не собирался бить, я понимала это, но мне хватило и того. Тот, кто вырос в вонючих и опасных трущобах Нильвара, привык защищать себя, и сейчас я действовала инстинктивно. Я выхватила трость из рук мужчины, и не успел он даже рта открыть, как я швырнула ее в сторону озера. Подняв кучу брызг, трость исчезла в воде.