— Никогда, — ответила Дженни.
— Тогда хотите, я вызову медсестру, чтобы вы поговорили в ее кабинете наедине?
— Спасибо, не надо, — вновь ответила Дженни. Хейди не без зависти заметила, что голос у нее очень красивый. — Думаю, нам не о чем говорить. — И она обратила взгляд своих преданных карих глаз на свою якобы сестру. — Вы проходите в палату. Мама вас ждет давно уже.
Девушка произнесла это так, словно: «Она ждет вас уже пятнадцать лет».
— Прошу вас, не надо так… — Хейди хотела пойти за ней. Но доктор остановил девушку.
Дверь за Дженни закрылась. Он снова открыл ее и кивнул Хейди, приглашая войти в палату.
Тихий голос позвал ее:
— Сью?
Хейди все еще нерешительно стояла на пороге. Но такое она уже когда-то испытала. Такой же вечер, только месяц назад. В палате собрались друзья, чтобы помочь, но мама искала и ждала только ее. И никто не был ей нужен, кроме дочки. Ее последние слова: «Хейди, уже пора пить чай?» — говорили о старании до конца казаться здоровой и бодрой.
Голос вновь спросил:
— Сью?
И она торопливо подошла к постели больной.
— Да, я здесь, мама. Я здесь.
Как ни опасна и запутанна была ситуация, с Антонией никаких проблем не возникло. Она ни о чем не спрашивала и пребывала в счастливом полузабытьи:
— Ах, мои глаза! Так обидно, я не могу тебя как следует рассмотреть…
Хотя голос был едва слышный, тонкий и прерывистый, как ниточка, в нем еще чувствовались красивые музыкальные переливы, как у Дженни. От этого возникал еще один, не менее жуткий вопрос: а как говорила Сюзанна?
— Ничего! — попыталась пошутить Хейди. — Я все такая же… — Она запнулась. Это было рискованно, но так она казалась себе не совсем самозванкой. — Простушка из всей семьи.
Наверное, так оно и было, если Сюзанна действительно на нее похожа. Ведь породистое викторианское лицо Дженни можно было назвать красивым, а у самой Антонии сохранилась прелесть и нежность юной девушки. Обрамляющие лицо волосы, сегодня не прикрытые повязкой, — очень светлые и мягкие, как у ребенка, широкий рот совершенной формы, огромные выразительные голубые глаза… Сейчас в них виднелась мольба.
— Нет-нет, что ты. Ты есть ты. Как жалко… Моя рука… я не могу даже до тебя дотронуться…
Если бы она только знала, с нежностью подумала Хейди, как глубоко меня тронула. Импульсивно она склонилась и приложилась щекой к щеке страдалицы. Наверняка настоящая Сюзанна не могла бы сделать большего. Но, конечно, прошлое тоже нельзя легко сбросить со счетов.
— Прости меня, — почти не сознавая, что говорит, шептала девушка. — Мне надо было вернуться много-много лет назад. Я причинила тебе столько горя!.. Прошу тебя, не надо плакать. Я же вернулась. — Она еще раз посмотрела на залитые слезами глаза умирающей и решилась: — Я останусь здесь, с тобой, столько, сколько ты захочешь.
— О, моя дорогая, — дрожащим голосом произнесла Антония. Она перевела дыхание. — Я так боялась. Тебя столько лет не было… Но у тебя так изменился голос… нет, не очень, немного… Но я не была уверена до конца… — Антония тем временем продолжала, голос ее немножко окреп: — А ты его помнишь, Сью? Он так тобой гордился. У него было столько планов, но они так и не… — Еще одна мучительная пауза. — Знаешь, мне кажется, я скучала по нему каждый день, всю жизнь. Наверное, это нехорошо?
— Нет-нет, что ты, почему? — старалась успокоить ее Хейди. Нетрудно догадаться, о ком шла речь, — женщина говорила об отце Сюзанны, который умер, когда та была еще маленькой девочкой.
— Это было такое счастливое время, — продолжала вспоминать Антония. — Мы втроем в Гленглассе. Знаешь, там сейчас все изменилось. Ты была права — я… — Она беспокойно шевельнулась. — Мне нужен Эдвард. Там ведь будет Эдвард, да? Я встречу его, когда буду там?..
И снова интуиция пришла на помощь Хейди. Пол говорил что-то о «Джеке Уиттейкере». Значит, Эдвард — Эдвард Десмонд, отец Сюзанны.
— Да, наверняка он встретит тебя там, — убежденно ответила Хейди.
— Не надо было мне выходить за Джека. С ним все было так… по-другому. И Гленгласс… А ты… ты мне помогла бы. Дженни еще ничего не понимает, она маленькая. Ей трудно будет одной. Она позволит этому человеку… бедная Дженни. Она не виновата, не надо было вообще ее заводить…
— Дорогая, перестань, не говори так! — воскликнула Хейди, искренне шокированная.
— Она не похожа на нас, — продолжала Антония. — Бедная Дженни! Ты присмотришь за ней? Прошу тебя, останься с ней.
— Да, конечно, — машинально откликнулась Хейди.
— Обещай мне. — Голос стал настойчивым. — Обещай, что переедешь жить в Гленгласс. Когда я умру, девочку нельзя оставлять одну, хотя бы первое время, пока она не придет в себя и не привыкнет. Ей ведь пятнадцать лет. Всего пятнадцать. — Казалось, она истратила все свои силы. — Так глупо, — внезапно четко проговорила Антония. — Так глупо бояться правды. Но я больше не боюсь.