Закрываю глаза и нервно брожу пальцами по бровям. Может, день настал? Его невменяемое состояние то, что мне нужно.
— Ты все еще в баре?
— Ага.
— Хочешь, я приеду? — с трудом выдавливаю из себя слова, потому что последнее место, где я хочу быть сейчас, — это рядом с пьяным Ковалевым.
— Хочу.
— Тогда никуда не уходи, — я завершаю вызов, набираю такси и, пока он едет, надеваю брюки и накидываю сверх пижамной футболки джинсовую куртку. Нужно взять самое главное — маленький черный пакетик из-под матраса и тонкие резиновые перчатки.
Такси приезжает быстро и так же быстро довозит меня до спортбара, возле которой по прежнему стояла машина Антона. Сам он сидел в полном одиночестве на том же месте, где мы распрощались.
— Привет, — я подсаживаюсь к нему.
— Ты пришла, — немного удивленно произносит он, уставившись на меня с глупой улыбкой. Какое-то время мы сидим молча разглядывая друг друга.
— Злишься на меня?
— За что? Ты ведь спас меня.
Он лишь усмехается. Снова молчание.
— Где Сережа?
— Наверно, там, куда я его послал.
— Поедем домой?
— К тебе или ко мне? — с усмешкой спрашивает он, прекрасно понимая, что ничего подобного ему не светит. Я накрываю его руку своей ладонью. — Поехали, — уже более серьезно отвечает он.
Антон немного шатаясь встает из-за стола, достает из кармана деньги и протягивает их бармену. Когда мы выходим на улицу, он достает ключи от машины.
— Что? Нет, нет. Это плохая идея, — начинаю сразу же протестовать.
— Нельзя оставлять машину здесь.
— А в таком состоянии за руль значит можно?
— В каком таком состоянии? — раздраженно бросает он. — Я не оставлю машину здесь.
— Антон, — как можно спокойнее произношу я, беря его за руки, — не надо.
— Машина должна быть дома.
Упрямый баран. Как я сделаю то, что собираюсь сделать, если мы не сможем даже целыми доехать до дома?
— Давай я поеду за рулем.
— А ты справишься?
— Там две педали, разберусь. Пожалуйста, — я хватаю его за лицо, — я очень хочу.
Он смотрит на меня с сомнением. Я решаю пойти с другой стороны и целую его в губы.
— Тоша, пожалуйста, — отрываюсь на секунду и вновь целую.
— А ты умеешь уговаривать, — он с улыбкой протягивает мне ключи.
Мне было радостно волнительно и в то же время страшно. Я не первый раз ездила за рулем, но по городу каталась впервые. Хорошо, что было уже довольно поздно и на дороге почти не было машин. Несколько раз Антон ругался, когда я резко тормозила, но в основном он был спокоен. Его рука гладила мое бедро, таким чудесным образом контролируя педаль газа.
Я знала, где он живет, но все равно спрашивала, где и куда поворачивать. Когда я припарковалась возле его дома, чуть не врезавшись в ворота, Ковалев, кажется, протрезвел.
— Прости, я не специально. Правда, — пытаюсь говорить самым невинным голосом, потому что мне и правда не хотелось его злить. В ответ я слышу лишь усмешку.
Мы выходим из машины и идем во двор к большому красивому дому, который довольно сильно выделялся, ведь по близости больше никто не жил.
Этот дом то немногое, что оставил им отец после развода. Машина, как я поняла, принадлежала его маме, которая наверняка не знала о том, что сын катается на ней в ее отсутствие. Поэтому и надо было привезти ее обратно. Получается, и мамы сейчас нет дома. Спрашивается, ради чего все это? У меня только один ответ: ради понтов. Может, Антон все еще не привык к тому, что они с мамой резко обеднели. Уверена, после окончания школы ему обещали машину и, может, учебу в более престижном университете. Деньги закончились, а привычка пижониться осталась.
— Все нормально? — интересуется Антон, когда замечает, как я заминаюсь в прихожей.
— Да, — мой взгляд останавливается на руках Антона. Они все еще в крови: то ли Стаса, то ли в своей собственной. — Твои руки. Их надо осмотреть.
— Да ладно, не парься.
— Позволь мне позаботиться о тебе, — я наклоняю голову в сторону, тепло улыбаясь.
— Ладно, — отвечает он немного смущенно.
Я отмываю запекшуюся кровь с его рук в ванной и обрабатываю перекисью содранные костяшки пальцев. Антон стоит, оперевшись на стиральную машину, и молча наблюдает за мной. Когда я заканчиваю, он притягивает меня к себе и проводит пальцами по моим волосам. Его большой палец останавливается в миллиметрах от того места, куда ударил меня Стас. Алое пятно сильно выделялось на моей бледной коже.
— Роня, ты останешься?
— Как ты меня назвал?
— Роня, — улыбается он.
— Звучит ужасно, — смеюсь я.