— Еще, сильнее, — я впиваюсь ногтями о край столешницы и смотрю на люстру, которая меня ослепляет. Это лучше, чем видеть то, что происходит здесь. Еще это немного отвлекает от болезненных ощущений.
Ковалев будто только и ждал моих слов. Он начал долбиться в меня с удвоенной силой. А он говорил, что соскучился. Видимо, не соврал.
Одна его рука скользит вверх по моему телу и останавливается у шеи. На секунду в моей голове проскальзывает мысль, что, может, со стороны это выглядит красиво. Но всего лишь на секунду, потому в то а следующую он сжимает горло и начинает меня душить. К такому я точно не была готова.
Я не могу дышать, кислород перестает поступать в мой мозг, из-за чего я начинаю отключаться от реальности и ничего уже не чувствую. Пытаюсь кричать, но с моих губ вырывается лишь вопль. Не могу ничего поделать с руками, потому что они онемели из-за ремня. Перед глазами темнеет, и когда я думаю, что потеряю сознание или того хуже, хватка рук слабеет.
Я жадно вдыхаю воздух, перед глазами вновь начинает маячить яркая лампа люстры. Антон стоит оперевшись о стену и прикрыв глаза. Я чуть не умерла, а он отходит от оргазма.
Мне потребовалось немало усилий, чтобы поднять руки к лицу.
— Там есть выпить, — осипшим голосом произношу я.
— Мм? — Антон приподнимает голову и смотрит на меня из-под ресниц.
— На столе, — показываю пальцем на третью кружку.
— Ты хочешь?
— Нет, это тебе.
Антон без лишних вопросов берет кружку, взбалтывает ее содержимое и немного отпивает. Такое ощущение, что на меня ему совсем плевать. Я пытаюсь зубами ослабить ремень, а он лишь с усмешкой наблюдает за этим.
— Не хочешь помочь?
— Нет, — он пьет еще и возвращается ко мне. — Ты так хорошо здесь лежишь, — он поднимает мои руки над головой и задирает топ вверх, освобождая грудь, затем облизывает соски, сжимает их пальцами, засасывает и кусает кожу. Я замечаю, что его движения становятся все более и более медлительными.
— Все нормально?
— Да, — с сомнением произносит он, — да, — поднимает голову и смотрит на меня стеклянными глазами, — нормально, — глупо улыбается, затем смотрит с замешательством, проводит рукой по лицу и опускается на пол. Я поднимаюсь со стола, хватаю кружку и сажусь на корточки к Антону.
— На, попей, — протягиваю к его губам и он послушно пьет. — Развяжи, — ставлю кружку на пол и протягиваю ему руки. Он кое-как развязывает их и освобождает мои руки.
Я быстро одеваюсь, мою кружку и убираю посуду, надеваю перчатки и ищу ключи от машины. Когда я возвращаюсь к Антону, мне кажется, что он уже спит. Я надеваю на него куртку и поднимаю с места.
— Вставай, надо идти.
— Что? Зачем? — едва различимо бубнит он.
— Давай, давай, — я тащу его за собой, он послушно идет, но спотыкается абсолютно обо все. Его взгляд стал потерянным и не сфокусированным. Даже в тот день, когда он напился, он не выглядел настолько плохо.
С трудом обуваю его, одеваюсь сама и мы вместе выходим на улицу. Хорошо, что у Ковалевых нет соседей.
Я усаживаю Антона за руль и сажусь рядом на пассажирское кресло. Не проходит и пары минут как он засыпает. Завожу машину и пытаюсь дотянуться до педали газа, что получается сделать не сразу. Сидеть между двумя сиденьями крайне неудобно. Я нарочно наезжаю на ворота и царапаю всю левую сторону машины, сильно газую и врезаюсь в ближайший фонарный столб. Антон даже не шелохнулся. Интересно, не многовато ли дозы он принял?
Убедившись, что вокруг никого нет, я выхожу из машины и возвращаюсь в дом, где беру пачку денег с хранилища мамы Антона и убираю их в черный пакетик к таблеткам. После этого я осматриваю себя в зеркале: шея покраснела, еще и темные пятна от засосов остались. Прекрасно.
Возвращаюсь на кухню, раздеваюсь, оставляя на себе лишь трусы и рубашку. Все остальное разбрасываю по полу. На бедрах тоже остались розовые пятна от его рук.
Застегиваю все пуговицы рубашки и с силой дергаю за воротник в разные стороны так, что отлетают несколько пуговиц. Растрепываю волосы и минуту смотрю на столешницу, размышляя о том, очень ли нужно это делать. Да, нужно. Со всей силы бьюсь лицом о столешницу так, что что-то хрустит.
— Блять! — хватаюсь за нос, который тут же начинает пульсировать. Теплые струи крови текут по подбородку. — Зачем я это сделала, еб твою мать, — ищу телефон в куртке и набираю телефон спасательной службы. Прочищаю горло, готовясь говорить испуганным плаксивым голосом. — Алло, полиция, на меня напали. И, кажется, человек умер.
5 ноября,
00:02
— Мы приготовили ужин и посмотрели фильм. Все было нормально, пока в один момент Антон не начал себя странно вести. Оказалось, что он принял одну таблетку… Я разозлилась на него, мы начали ругаться. Я грозилась, что уйду от него, после чего он меня ударил, — показываю на свой пострадавший нос, — схватил и…, — в горле встает ком, а в глазах собираются слезы, — сорвал всю одежду, — вытираю слезы трясущимися руками, — а потом… изнасиловал, — еле слышно произношу я последнее слово. Я и представить не могла, как трудно бывает говорить о таком. — И чуть не задушил меня. Я думала, что умру, — честно говорю я, закрывая лицо руками, чтобы хоть как-то спрятаться от стыда.
— Вероника, — Марина подходит ко мне и мягко дотрагивается до моих рук, чтобы убрать их с лица, — мне очень жаль, что тебе пришлось такое пережить, — она садится рядом, все так же держа мои руки. — Но надо, чтобы ты рассказала нам все.
— Когда он закончил, — начинаю дрожащим голосом, — он молча ушел. Я осталась здесь, потом услышала какой-то шум во дворе, схватила нож и вышла на крыльцо. По звуку я поняла, что это машина куда-то врезалась. Я вернулась домой и позвонила вам.
— Ты не пыталась помочь ему? — спрашивает Андрей.
— Нет, я боялась, что он может вернуться.
— Когда я вошла, она сидела здесь на полу с ножом в руках, — говорит ей Марина.
— Я правда боялась, что он может вернуться.
— Значит, ты не выходила к нему?
— Нет.
— И не спрашивала, куда он собирается?
— Нет. Мне было все равно, лишь бы он ушел.
— Есть еще что-нибудь, что нам надо знать? Может что-то забыла?
— Нет, это все. Что теперь с ним будет? — задаю я главный вопрос.
— За порчу имущества, хранение и употребление наркотических средств, нанесение телесных повреждений и изнасилование? Обыск дома, допрос свидетелей, в том числе подозреваемого, возможно мед экспертиза, суд, но и в конце — несколько лет колонии общего режима. Тут уже никакие деньги не помогут. Но сначала поедем в больницу, пусть тебя осмотрят.
— Он больше тебя не обидит. Тебе нечего бояться, — пытается ободрить меня Кузнецова.
Вот и настал этот момент: игра окончена, миссия выполнена. Тяжкий груз в виде роли другой, чужой девушки спадает с плеч. Я знаю, это не конец, все только начинается. Самое сложное еще впереди: судебные разбирательства, бесконечное повторение своих показаний и встречи с Антоном. Но мне больше не надо притворяться. Наконец-то, я рассказала людям правду. Чувство освобождения переполняет меня. Я вновь закрываю лицо руками, пряча свои всхлипы, переходящие в рыдания. Марина обнимает меня за плечи и гладит по спине, что-то нашептывая.
Глава 10
Следующие два дня я живу в ожидании приговора. Мне или Антону. Поэтому эти два дня казались мне двумя неделями или даже месяцами.
Мама много плакала, жалея меня. Полина, которая на допросе подтвердила мои слова, поддерживала меня и все время была рядом.