— Странно, что с такой логикой он стал капитаном команды.
Нам наливают выпить, и я беру обычный лимонад. Стас первым произносит речь.
— Давай поменяемся, — шепотом просит Антон. — Не хочу пить.
— Так и скажи, — недоумеваю я.
— Столько шума из-за этого поднимется.
Кажется, он просто боится отказать, ведь пили абсолютно все.
— То есть напоить меня — это нормально?
— Я то смогу присмотреть за пьяной девушкой, а вот сумеешь ли ты меня контролировать?
— Ладно, что там у тебя?
— С чем-то разбавленное виски.
Я киваю, и мы незаметно меняемся стаканами.
Как и ожидалось, мне было скучно. Ребята болтали о своем, девушка о своем. Я изредка включалась в разговор, с тоскливым видом наблюдая за тем, как со стола исчезают пицца и чипсы. Я хотела предложить Полине, которая сидела у Сережи на коленях и не отводила взгляда от Стаса, пойти прогуляться, но передумала. Она точно откажет.
Мне надоело слушать эти бесконечные истории про хоккей, а еще я хотела есть и чувствовала, что быстро опьянею, если буду и дальше тут сидеть. А это не самый лучший исход для предстоящего вечера.
— Я отойду, — шепчу в ухо Антону.
— Куда?
Головой показываю в сторону дома. Он рассеянно оглядывает все вокруг, видимо, оценивая обстановку. Я ухожу, больше ни сказав ни слова. Вряд ли мое отсутствие вообще заметят.
Дома было тихо, и я, наконец, смогла расслабиться. Я пошла на кухню, которая была просто огромной. В самом центра стоял большой стол, по всей длине стены тянулся кухонный гарнитур с большущей духовкой, кучей полок и посудомоечной машиной. Здесь была даже еще одна дверь, ведущая во двор. Я всю жизнь жила в хрущевке, и, конечно же, подобный дом был моей мечтой.
Я достала гору продуктов из холодильника и вздрогнула от неожиданности, когда закрыла его дверцу, потому что за ней стоял Антон.
— Что собираешься готовить?
— Зачем так пугаешь? — с сердитым взглядом наблюдаю за тем, как он усмехается надо мной. — Хочу запеканку, — убираю продукты на стол.
— Тебе помочь?
— Интересно было бы на это посмотреть, — с издевкой произношу я, будучи уверена, что он ни разу ничего не готовил.
— Я займусь мясом, а ты почисти овощи.
— Зачем ты это делаешь?
— Ты ведь хочешь кушать.
— Да, но я и сама могу. И правда будешь готовить?
— Я еще не то умею, — он подмигивает мне с хитрой улыбкой на губах. — И мы договорились, что я буду присматривать за тобой.
— Окей, — с недоверчивым видом достаю овощи из пакета.
Кто бы мог подумать, что парень, ушедший головой в спорт и шумные тусовки, любит и умеет готовить. Вот уж не ожидала, что он раскроется с такой стороны.
За сорок минут мы отправили в духовку блюдо, нарезали пару салатов и накрыли на стол, попутно перекусывая всем, что попадало под руку.
Если бы за это время несколько людей не заходили в дом за вещами, я бы совсем забыла, где сейчас нахожусь. Настроение поднялось, раздражительность совсем пропала.
— Ну кто так режет? — улыбаясь спрашиваю я, глядя на огромные кубики огурцов.
— Если куски будут больше, чем надо, ты не будешь это есть?
— Вот из принципа не буду есть этот салат.
— Иногда ты такая зануда, — Антон берет горсть накрошенной цветной капусты и бросает мне в лицо.
— Ах ты, — я хватаю виноград со стола, отрываю их от гроздей и кидаю в Антона, но тот успевает увернуться.
— Мазила, — он уходит дальше от меня и огибает стол, останавливаясь напротив меня.
Я хватаю апельсин и замахиваюсь на него.
— Даже не смей. Разнесешь тут все.
— Апельсинами? — кидаю в него еще раз, и он снова уворачивается, и апельсин попадает в ножи, висящие на магнитах, и те с грохотом падают на поверхность гарнитура.
— Совсем уже?
Я хватаю еще один апельсин, но Антон успевает спрятаться за стол. Я на носочках подкрадываюсь к нему, понимая, как это глупо, ведь он снизу видит мои ноги. Но во мне проснулось детское озорство. Или виски ударило в голову?
Попутно хватаю со стола одну из пирожных с заварным кремом сверху. Когда я огибаю стол, Антон, громко крича, появляется из-за угла, и я визжу от неожиданности. Видимо, он тоже хочет подурачиться.
Я размазываю весь крем пирожного по его лицу, которое тут же морщится и становится недовольным. Я начинаю хихикать.
— Серьезно? Тебя это так веселит?
— Да, смешно же.
— Обхохочешься, — он пытается вытереть крем с лица, но только сильнее все размазывает. Я беру рулон салфеток со стола и возвращаюсь к нему.
— Не обижайся, — наклонившись, вытираю его нос. Антон все еще выглядит недовольным. Я усаживаюсь к нему на колени и, подавшись вперед, облизываю крем с его щеки.
— Очень вкусно, — целую его в скулы и влажными поцелуями, касаясь кончиком языка до кожи, опускаюсь к подбородку. — Такой сладкий.
Его дыхание довольно быстро становится неровным и прерывистым. Я веду губами вниз по подбородку и провожу языком по шее, чувствуя, как часто бьется его сердце. Кладу ладони на его торс, ощущая напряженные мышцы под тканью футболки, и продолжаю усыпать поцелуями его шею.
— Перестань, — еле шепчет он.
— Тебе не нравится?
— Нравится, очень. Но этого недостаточно.
Поднимаю к нему лицо и встречаюсь со взглядом, полным вожделения. Наши губы разделяет крошечный кусочек воздуха. Я забираюсь под его футболку и провожу пальцами по торсу.
— Хватит.
— Хочешь, я тебе подрочу? — мои пальцы опускаются вниз к брюкам и останавливаются на ширинке.
Он шумно выдыхает и расстегивает ширинку, высвобождая член, которому явно там было очень тесно. Я сжимаю рукой твердую плоть, не отводя взгляда от почерневших глаз, и веду рукой по всей его длине. Антон наблюдает за мной из-под длинных опущенных ресниц, не вмешиваясь в происходящее.
Моя рука продолжала ходить вверх-вниз, то сжимая, то расслабляя хватку. Ответом на вопрос, правильно ли я все делаю, служило довольное мычание. Каким же уязвимым он казался в данный момент.
— Не хочешь приласкать меня своим языком? — Антон криво улыбается. Все это время мы не разрываем с ним зрительного контакта.
— Обойдешься, — шепчу я сквозь зубы, на что он лишь усмехается.
Его ладонь накрывает мою руку и начинает двигаться быстрее. Когда член начинает пульсировать еще сильнее, он запрокидывает голову назад, высвобождая мою руку. Теплая жидкость струей ударяет на ладонь второй руки. При этом из его уст вырывается низкий стон.
— Мог бы и предупредить, — злюсь я. Еще немного и он кончил бы на мою футболку.
— О чем? — лениво спрашивает Антон, все так же не открывая глаз. Сомневаюсь, что он сейчас находится здесь со мной. Нет смысла с ним разговаривать.
Я боюсь посмотреть вниз. Только сейчас я понимаю, что сделала. Что мы сделали. Воспоминания из кошмара пытаются пробраться наружу. Мне нужно срочно уйти отсюда. Беру салфетки со стола, вытираю руки и встаю, собираясь уходить, но замечаю, как две фигуры заходят в дом, и обратно опускаюсь на корточки.
— Давай прямо здесь.
— С ума сошел? Нас же увидят!
— Брось ты, здесь никого нет. Давай детка, повернись.
Я осторожно приподнимаюсь и сквозь посуду, расставленную по столу, вижу, как Стас рядом с лестницей, ведущей наверх, прижимает Полину лицом к стене и пристраивается сзади.
Антон дергает меня за руку, заставляя сесть обратно, и жестом просит не шуметь. Я смотрю на него ошарашенным взглядом, готовая протестовать. Наверно, Полина слишком пьяна и ничего уже не соображает. А еще у нее есть Сережа.
— Да, сильнее, — Полина громко стонет, Стас обзывает ее всеми известными ругательствами. Все это сопровождается звуками отвратительных шлепков и звоном бляшки ремня.