Милая шкура
Белый потолок
Но не может
Взлететь
Косолапый
Медведь,
Он не может,
Не может взлететь.
К. Чуковский
- Лерка, отойди от новенькой! - из коридора раздался зычный голос санитарки. Впрочем, в нём не было злости, только предупреждение.
- Да чё? Я ничё! - хриплым, прокуренным голосом ответила Лерка, светловолосая девчонка с хулиганской угловатой фигурой под застиранным балахоном. Ей было на вид не больше пятнадцати. Она плюхнулась на край тощего матраса и помахала рукой перед лицом «новенькой».
- Тебя как зовут?
- Тхы... Тсс... Тхаша... - пошевелила сухими губами девушка. Её чёрные волосы спутались колтунами, а взгляд упирался в потолок. Простынь под ней вся сбилась, обнажив край розовой клеёнки. От девушки неприятно пахло, но Лера, по всей видимости, была ко многому привычна. Она заботливо подоткнула штампованное одеяло и продолжила:
- Саша? А меня Валерия. Ты из какого интерната? Я из Астаховского...
- Г-де я?
- ПэКэБэ номер шестнадцать. Подростковое отделение.
Девушка попыталась приподняться, её пальцы дрогнули, но кисти рук оказались примотаны к железной раме. Лера успокоила её, как могла:
- Ты не волнуйся, Саша... Тебе ещё рано. Отдыхай... Ты что, первый раз под галочкой*? Полежи ещё денёк, потом отвяжут.
- Мне надо... - начала было «новенькая», но осеклась.
- В туалет? Так у тебя же судно стоит... Ходи на здоровье.
- Не... пхат, - язык её плохо слушался, но она упорно пыталась что-то объяснить, - убил... пхат... бр-ат...
- Всё-всё... Тише, успокойся, а то меня выгонят. А тебя снова колоть станут. Ты и так третий день лежишь как полено. И бакшит от тебя на всю палату. Лучше давай очухивайся, поняла? И не буянь, окей?
- Окей, - согласилась «новенькая», сумев, наконец, повернуть голову к своей собеседнице, - не уходи.
Лера улыбнулась и стала совсем как первоклашка. Она наклонилась поближе и сказала:
- Да не бойся, Саша! Здесь все нормальные, даже медсёстры. И девчонки хорошие, только Фатима рычит по ночам. А я никуда не денусь - вот моя койка, соседняя...
- Я... Д-аша, - новенькая постаралась улыбнуться в ответ.
- Ну, раз Да-аша... Тогда слу-ушай... - протянула шутливо маленькая хулиганка, - тут к тебе вчера мужик приходил, типа следователь... Серьёзный такой, крутой... А ты в отключке слюни пускала. Облом вышел. Ему сказали, чтоб сегодня приходил. А ты это... сигарет у него попроси, ладно?
Бледное Дашино лицо сделалось совсем прозрачным, лоб покрылся страдальческими морщинами.
- Когда... придёт?
- Ну, вот скоро на ужин всех поведут, тогда, наверное...
- А где... все?
- Ну, кто как... Кто дежурный - лестницу моет, остальные телек смотрят или играют в настольный теннис.
- А ты?
- Я...
- Валерия, дружочек, спускайся к остальным. Пора на ужин.
Девушки повернулись. В проёме стояла невысокая миловидная женщина в белом халате, заведующая отделения. Конечно, беспризорница Лера никак не могла быть ей «дружочком», и звучала в этой фразе холодная снисходительность. Девочка вытянула губы в смешную надменную гримасу и демонстративно медленно слезла с кровати. На полпути остановилась, подмигнула Даше и скрылась в коридоре, шваркая шлёпанцами как можно громче. Заведующая приступила к знакомству:
- Здравствуй, Дарья. Меня зовут Елена Игнатьевна. Рада, что ты уже проснулась. Если тебе что-нибудь нужно, тебе поможет медсестра или нянечка, договорились?
Вместо ответа Даша приподняла руки, насколько позволяли лоскуты, плотно обхватившие запястья.
- Конечно, конечно, только не сейчас... Понимаешь, Дарья, ты к нам поступила в очень тяжелом состоянии. - Елена Игнатьевна склонила голову, и несколько золотистых прядей скользнули из-за её аккуратного ушка с красивой серьгой. - Поэтому придётся за тобой понаблюдать хотя бы до завтра. Лично я не думаю, что ты у нас надолго. Скорей всего выпишем тебя через недельку или через две. Ты отдохнёшь, мы тебя обследуем. Убедимся, что ты в полном порядке, согласна?
Даша молчала, её лицо вряд ли могло выражать что-то определённое. Ощущение собственного тела очень медленно возвращалось к ней, но каждое лишнее движение отнимало силы. Она чувствовала свои пальцы, чувствовала свои замёрзшие ступни. Её зрение до сих пор никак не хотело фокусироваться, но зато она отчётливо видела всё, что происходит в другой, тонкой реальности. Если судить по Канве, то не стоило верить мягкому голосу Елены Игнатьевны.