Как только они вошли в ресторан, где назначена встреча, управляющий сразу проводил их в приватную комнату на третьем этаже. Личный хакиб Романа Андреевича стоял в дверях, как швейцар. А сам Лугачёв уже доедал вареники с грибной подливой. На шее - платок, подаренный Михаилом.
Витражное окно густо подкрашивало каждый луч света, попавший сюда. Алые, жёлтые и синие пятна дробили комнату на множество частей. Присев за застеленный ковриками стол, Калинин выложил на него сразу несколько мобильных. Девушке досталось место на угловом диванчике, она села и поискала глазами меню. Аппетитные запахи напомнили, что она тоже голодна. Война войной, а время к обеду.
- Я вам уже заказал, - предупредил её Рома. Он внимательнейшим образом изучал Дашин внешний вид, не переставая при этом жевать.
Она немного смутилась и отвела взгляд к окну. Тонко расписанный витраж представлял гостям сцену сражения между рыцарем и чудовищем. Не то Георгий Победоносец против дракона, не то Добрыня Никитич против Змея Горыныча. Рыцарь смотрел печально своими большими чётко обведёнными глазами, но копьё держал высоко, за миг до того, как вогнать его твёрдой рукой в глотку зверя. А тот зачем-то подставлял ему доверчивое брюхо, лишь удивлённо растопырив крылья. Даша попыталась вспомнить, что там было на вывеске... ну, вот же, золотыми буквами на обложке меню - «Византия».
- Думаешь, он приедет? - спросил Слава. В свете витража его лицо казалось вылепленным из цветного воска.
- Будет, - убеждённо ответил Рома, - с минуты на минуту.
Управляющий снова появился у двери с радушной улыбкой и двумя чашками супа. Суп выглядел таким же пёстрым, как и всё остальное. Как тут есть, если не видишь настоящего цвета своей еды? Хотя, если подвинуть тарелку из синего пятна в оранжевое, то вроде выглядит уже немного съедобней.
- Сейчас приедет Виктор Николаевич, - Слава повернулся к ней, - постараемся всё ему растолковать.
- Я должна его «убедить»?
- Для убеждения у нас имеется пару веских аргументов. Просто проследи, чтобы он не ушёл, пока все их не выслушает.
Слава налил себе воды, опрокидывая в бокал всю бутылочку «Перье». На столе, среди приборов и расшитых ковриков, стояла хрустальная вазочка с крупными бутонами роз. Коротко срезанные стебли едва доставали до воды. Закончив с супом, Белунина прислонилась к спинке дивана, и принялась царапать ногтем мелко стёганую кожу обивки. Она немного волновалась, не сильно - чтобы успокоиться ей бы хватило, чтобы кто-нибудь просто взял её за руку.
Снова появился управляющий, посторонился, пригласил в комнату немолодого, но ещё крепкого черноволосого мужчину. Вот и полковник. На нём была старая джинсовая рубашка, явно только что с дачи.
Он отставил стул далеко от стола, сел. Обеими руками полковник сжимал мобильный телефон. Совершенно невзрачный человек, обычный. Немного осунувшийся, как от недосыпа. Но Даша могла бы легко найти его в толпе людей. Ни с чем не спутать взгляд человека, для которого жизнь разделилась на «до» и «после». Чёрные глаза смотрели будто в себя, туда где мысли замкнулись в сложном и опасном лабиринте. От него тянуло такой гнетущей тяжестью, как от затонувшего якоря.
Белунина собралась с духом, чтобы заглянуть в Канву. Она знала, что ничего хорошего там не увидит, но всё равно оказалась не готова. Она пробыла там всего миг, но ей захотелось выпрыгнуть в окно, выбив Георгия Победоносца вместе с его белым конём. Настолько пугающе выглядел этот пожилой уставший мужчина в Канве. Его аура стреляла в пустоту смертоносными жгутами-молниями. Если ауру можно сравнить с обезумевшей разъярённой звездой, то именно такой она и была. Цвет пронзительно-синий, трудно представить ту невозможную, запредельную температуру его ненависти. Даше казалось, она слышит, как потрескивает Канва. Хотелось отодвинуться подальше. Когда-то и её аура походила на эту, если верить Вале и Абраму Петровичу. Неосознанно, не сводя глаз с Виктора, девушка притянула к себе вазочку с цветами, будто она могла послужить громоотводом.
- Я слушаю вас, - сказал Виктор Николаевич, и Даша с трудом разобрала слова, похоже полковник недавно сорвал голос.