- Да я поняла... просто противно, что мы скрываем правду.
- Правды не бывает, бывают обстоятельства.
- Странные у вас понятия.
- Мне тоже кое-что видится странным. Всё в толк не возьму... Зачем генералу Румянцеву убивать Артёма? И почему он сделал это сам, лично, рискуя собственной шкурой? Ему было кого послать.
- Что вы имеете в виду?
- Румянцев совершил очень грубую ошибку. Ему не следовало убивать Артёма. Ему следовало его захватить и передать исполнителю из «Интегры».
- Кошмар какой-то... - пробормотала Даша. А сама подумала, господи, неужели могло быть и так? Хустова могли выкрасть и пытать. Дикая мысль, конечно, но может и к лучшему, что его сразу убили? Получается, генерал пошёл против своих.
- А ведь мы ему хороший след подкинули. Благовидный, прочный, он бы прямиком его навёл на конкурента. Есть там один заводчик... мелкий упырь, но с мотивом - давняя вражда у них. Но нет же... Дался Румянцеву какой-то журналист? Ну, выследил, так зачем застрелил? Чего не утерпел? Какая шлея под хвост попала? Может, головой помутился... а может у него личные счёты к Артёму? Ты мне, случайно, про это не поделишься?
Даша поджала губы. Она прекрасно помнила, с какой тёмной жадностью генерал смотрел на Артёма - искусственно подогретая, до кипения доведённая страсть и сразу жёсткий облом... потянет ли это на «личные счёты»? Пожалуй, да. И почему она надеялась, что её об этом не спросят? Не ткнут как котёнка носом в эту маленькую неувязочку?
- Вот как вышло... прилетело, откуда не ждали, - с обидой обронил Рома. - Знать бы, кто и где допустил ошибку...
И не скажешь, что Рома пытался выжать из неё признание. Просто делился своими сомнениями, как между друзьями принято. А тем временем Дашины худшие догадки подтверждались - в том, что случилось с Артёмом, была и её вина. Уж так она складывалась, беспощадная причинно-следственная связь.
- А знаешь, твой опекун меня каждый раз об этом спрашивает... - продолжал Рома, и мягкий, но сильный тон уже давил, как резиновый жгут.
- Ну, хватит уже... - девушка почувствовала, как раздражение стало в горле комом, - что вы ко мне прицепились? Вы не поймёте, как я работаю...
- Тихо... тихо! Не надо нервов, - мужчина рассмеялся, словно признаваясь в глупой шутке. - У нас с тобой всё ровно, без натягов... У каждого свои обстоятельства. Но на будущее учитывай.
Даша хотела ещё что-то сказать в свою защиту, но в этот момент прямо перед ними дико вспыхнули чужие фары. У белой копейки сдали нервы от долгого стояния в пробке, и она решила развернуться в обратную сторону. При этом, конечно, выехала на встречку. Она могла бы успеть, но на мокрой дороге её занесло. Копейка чудом не попала под фуру, и, если бы Рома не успел среагировать, столкновения было не избежать. Тормоза дружно взвыли, Рома дёрнул ручник и быстрым, но плавным движением вывернул обод вправо. Машина пошла кружить, у Даши перед глазами запорхали огни, дорожные знаки, страшные от ужаса глаза водителя на копейке, его машина протанцевала мимо, а Рома уже поворачивал руль в исходное положение.
Их ещё пару раз качнуло из стороны в сторону, и мощная машина, сделав оборот на триста шестьдесят градусов, уже снова прёт себе, как ни в чём не бывало. Даша склонилось, судорога от самого низа живота прошлась по телу, её стошнило на резиновый коврик. С заднего сиденья ей услужливо протянул какую-то тряпку Алтай. Тряпка воняла спреем для мытья стёкол, но Даша всё равно взяла её, обтёрла лицо и бросила на кисло пахнущую кашицу с кусочками салата. Потом отвернулась и натянула ворот куртки чуть ли не до макушки.
- Дашка... - позвал её Рома, - всё хорошо, ну чего ты... ты ж молодчинка, боец.
А ведь она подумала, что это за ними. Что это засада, что их будут убивать. Она подумала, что в этот раз уже точно всё. И теперь, словно вернувшись с того света, она заново привыкала к своему телу, к беспорядочно бьющемуся сердцу и пустой черноте мыслей. До самой Дамировской она не произнесла ни звука, а на вопросы вяло пожимала плечами. Из машины вылезала, цепляясь за дверь обеими руками. На подоспевшего Алтая вдруг оскалилась, как подбитая собака, он отступил. Какое-то время она стояла под ливнем, опустив голову, посреди бурлящей лужи, и, наконец, пошла, а с каждым шагом к ней возвращалось привычное злое упорство. Хакиб остался убирать в машине. Под козырьком её ждал Лугачёв, дверь отворилась, сочно звякнув бронзовым кольцом по бараньей башке.