- Иди в гостиную.
Она послушалась. В зале горел камин, трещали поленья, пахло так, как бывает, когда огонь принимается за влажный мох. Калинин сидел в кресле по имени Барни в той же майке и спортивных штанах, в которых Даша видела его не далее как сегодня, а кажется очень давно. Он пил апельсиновый сок. За спиной, она знала, новый хакиб следил за каждым её движением.
- Зачем это... - заговорила Даша.
- Где амулет? - перебил Калинин, отставляя прозрачный бокал.
- У Данилы.
Девушка медленно приблизилась, но сесть без приглашения не осмелилась. Следила с опаской за малейшими переменами в его лице. Нельзя было не заметить, что выглядел он неважно - на серебристых висках блестела испарина, глаза налились краснотой, а губы он то и дело стискивал до взбухших желваков, как человек, который отчаянно борется со свирепой головной болью.
- Я могу помочь, - пробормотала Даша, с тоской понимая, что это последствие её грубого внушения.
Взгляд его потяжелел, и он вяло качнул головой, подразумевая, что она уже достаточно «помогла».
- Хорошо, что у тебя хватило ума вернуться.
- Но откуда...
- Братец твой позвонил. Отчитался. Он у нас, видать, самый ответственный.
- Я... не могла поступить иначе.
Слава вздохнул, надувая щёки, и взял со стола мобильник. Даша подумала, что знает о нём не больше, чем в первый день знакомства. Калинин. Со всех сторон положительный герой. Про таких говорят «устоявшийся». Но как он там устоялся, история умалчивает. Сейчас он испытывает головную боль. И всё. Ни злости, ни волнения. Одна лишь досада. Лёгкая и безмерно горькая, как дым осенних костров.
- Тут она. Только что. Да. Нет. Уже лучше. Не дождёшься. Я знаю... ладно, Рома, не надо. Это всего лишь глупая девчёнка.
Даша опустила глаза.
- Что-то я сегодня устал. - Мужчина поднялся. - Позвони опекуну. Он волнуется.
- Слава... я могу объяснить. Данила... он сделает всё, как надо. Я ему верю.
- Вот как? - искренне удивился Калинин. - А я тебе тоже верил. Помнишь, ты обещала, что никогда не влезешь в мою голову? И что-то ещё про настоящие чувства, ну это уже так, видимо, по мелочи.
Он убрал за собой бокал, вымыл его на кухне. Ушёл. Всё, как обычно. Что изменилось? Ничего. Он больше никогда не останется с ней наедине.
***
Утром появилось сообщение о смерти спецназовца. Мужчину сбили на пустынной дороге, свидетелей просили обратиться в милицию. Никаких подробностей, кроме обрывков одежды и заполошной мигалки во весь экран. Это была передача никипольского телеканала «Происшествия». Даша отыскала его на домашнем телевизоре и ждала этого выпуска с таким упованием, с каким любой, кто шагнул со знакомой ступеньки, ожидает своего положенного приземления.
Ещё одно трагическое событие мало кто мог бы связать с первым - под утро случился пожар в салоне магии «Тайные силы», погибла владелица салона. Даша ухмыльнулась, откинув пульт. Что ж ты, гадалка, не предсказала себе такой кончины? Грела ручки на торговле хакибами, вот и сгорела. Почерневшие окна, бегущая строка, передача завершилась мрачной музыкальной заставкой. И девушка тут же захлопала в ладоши, как будто занавес опустили в конце первого акта. Места, конечно, не в партере, но тоже ничего. Два убийства за одну ночь - Данила хорошо начал! Пожалуй, она стала несколько циничной. Закономерно. Она стала именно такой, какой и должна быть, это новое сознание пришлось ей в самый раз. «Велком ту» реальный мир, детка. Даша хрипло рассмеялась, не узнавая свой голос. В опустевшем особняке её никто не слышал, кроме нового хакиба по кличке Бостон.
Слава оставил его вместо Филина. Страдающий от фиксажа Алтай пока ещё не мог вернуться к свои обязанностям. Яд не вытряхнешь, как пыль из ковра. Тайка уехала с Воицким, а Соломона ещё не выписали. И никто не мешал ей просидеть всю неделю перед телевизором, да ещё и с ноутбуком на коленях, в окружении грязных картонных ланч-боксов. День и ночь сместились, и только редкие звуки с улицы напоминали, что где-то там бывает другая жизнь. Время тянулось, как плавленный сыр, подсвеченный неизменно включённым экраном.
Двуликий заказывал еду, топил камин и, надо полагать, в его обязанности входило сообщать своему Хозяину о любом Дашином телодвижении. Но при всём старании вряд ли он мог хоть что-то сообщить, потому что девушка не делала ровным счётом ничего. Единственный человек, с кем она общалась - это Миша, чаще по аське, но когда и по телефону. Он то журил её, то успокаивал. Называл сумасшедшей партизанкой. Она старалась говорить нормальным голосом и не выдавать свою простуду. Голова была пустая, как зимний пляж, и ей ничего не хотелось, кроме как бесконечно проверять новостные ленты.