Под вечер пятого дня она, не пропустившая ни одного выпуска новостей, вдруг услышала по радио: «...в посольстве подтвердили факт смерти генерала Анатолия Румянцева... сорвался со скалы, потеряв управление...»
Сломя голову бросилась в интернет за подробностями. Удалось отыскать целых три минуты сорок секунд, посвящённые происшествию, на одном из греческих новостных каналов. К сожалению, комментарии оказались недоступны за инородностью языка, но Даша пересмотрела раз двадцать живописные кадры с места происшествия - размытая грунтовка, и покорёженный остов хаммера, глинистые потоки грязи с кровавыми прожилками. Полицейские в синих дождевых плащах и скалы в тумане, как зубы какой-нибудь потусторонней твари. Известно ведь, что горные дороги очень опасны в это время из-за камнепадов и оползней. С кем угодно могло случиться, не так ли? Останки укрывают белыми клеёнками, прижимая камнями к земле. Вот и завершился ваш греческий отпуск, Анатолий Васильевич. Даша испытала такое облегчение, как будто в груди разжался кулак.
Заиграла мелодия, звонил Воицкий.
- Даша? - удостоверился он и немного помолчал. - Если твой брат каким-то образом выйдет с тобой на связь... поблагодари его от меня.
После короткого разговора она дала отбой и кинула телефон на столешницу, но неудачно попала в тарелку с остатками соуса карри. Недовольно фыркнув, Даша вытащила телефон и принялась его оттирать. Справедливости ради надо заметить, что у неё просто не было шансов попасть мобильником по мало-мальски чистой поверхности за отсутствием таковых. Любимый Мишин керамический столик покрылся маслянистыми разводами. На ковре валялись истошно-зелёные баночки из-под популярного энергетика. Скомканные салфетки расселись повсюду жемчужными чайками, а золотистая корочка пиццы намертво присохла к дивану. Даша посмотрела на всё это с каким-то внезапным умилением. Ей показалось, что к ней только что вернулась способность различать цвета и оттенки.
***
Тяжёлая лохматая снежинка шмякнулась на подоконник. И вскоре он покрылся равномерным слоем. Чтобы немного отвлечься Даша поглядывала из окна - люди сновали на парковке, тащили покупки, грузили в багажники. Нарядные тётки в кринолинах магазинных пакетов чинно ждали автобуса, будто кавалера на балу. «Лесная почта» располагалась на третьем этаже бывшего «Детского мира», в добром часе езды от Оленска. У чёрта на куличках.
Зато в самом Удалково место считалось хорошим. Никому не надо объяснять, как сюда добраться. Одна половина «Детского мира» щеголяла модными бутиками, а другая, административно-хозяйственная, поделилась немыслимым образом на множество фирмочек с более или менее ограниченной ответственностью. По итогам этого дикого дележа в ведении благотворительного фонда оказались три комнатки, коридор с туалетом и лестница с двумя пролётами. Теперь на лестнице ошивался Бостон, новый Дашин хакиб, бесшумный и неразговорчивый. Он выпасал обстановку и непрерывно курил, кидая бычки в консерву - считалось, что это его в достаточной мере маскирует под обычного конторского работника. А ещё он умел появиться в любой неожиданной точке пространства, заставляя людей шарахаться.
Впрочем, сотрудники «Лесной почты» давно привыкли к странностям своей новой начальницы и трудились, не обращая внимания на тёмных субъектов, её сопровождавших. Лугачёв оказался прав: интерес к «Лесной почте» за последнее время сошёл на нет. Наглые газетчики больше не беспокоили, и Даше, по сути, здесь нечего делать. Но её добровольное домашнее заточение незаметно успело перейти за ту грань, за которой начинается первая степень дебилизма. Когда она впервые начала спорить с Чарли и Барни, девушка поняла, что пора выбираться из дома.
Отвернувшись от окна, Даша присела на еле тёплую батарею: в «Детском мире» топили неважно. Сотрудники занимали одну приёмную на четверых, зато с электрическим обогревателем. А Даше достался маленький холодный кабинет, принадлежавший раньше Артёму. Из удобств - пара стульев для посетителей да крутящаяся развалюха в незаслуженном чине офисного кресла. Дешёвый столик цвета гнилой соломы стыдливо прятался под конторскими мелочами, под чайными кружками и дорогим Дашиным ноутбуком. На стене висело какое-то расписание с пометками, сделанными хустовской рукой. А рядом, в рамочке с чёрной лентой, висела фотография его самого.