- Как отменили? Да вон же лист назначений... Что там?... Аминазин...
- Тише... Матвеевна строго-настрого приказала, чтоб к ней не подходили. А мне, знаешь, и не хочется.
Даша поняла, что они говорят про медсестру Марью Матвеевну. Ту самую, которая вчера привела её на встречу с Михаилом Стефановичем. Выходит, она это сделала за спиной у заведующей?
- А что заведующая? - будто прочитала её мысли сельчанка.
- А то... Сказала, чтоб на порог этого опекуна не пускали, да Матвеевна его тайком провела...
- Точно уволят Матвеевну!
- Я так думаю, тот бизнесмен ей зелени отстегнул... она хоть завтра уволится. Ей всё равно пора на пенсию.
- Ох, каждый крутится, как умеет... Мне бы кто денег предложил...
Тут санитарки начали вздыхать про цены в новом супермаркете, а Даша попыталась обдумать услышанное. Что за чушь про опеку, и про заграничную клинику? Но «бизнесмен» имел явные планы на Дашу. Заплатил медсестре, чтобы она устроила встречу... А ещё «особой пациентке» перестали давать лекарства, назначенные Еленой Игнатьевной. Всё это происходило само по себе, и никоим образом не зависело от Даши. Или зависело? Девушка старалась придумать, как себя вести...
Какие-то важные идеи возникали, их обязательно следовало запомнить, но усталость брала своё. А ценные идеи ускользали у неё из головы и, блеснув чешуёй, погружались куда-то вглубь подушки, словно в бездонный омут...
Проснулась, как обычно, от холода. Поёрзала, закутываясь плотней в одеяло, больничные запахи прогнали весь сон. К этому нельзя привыкнуть - к запаху немытых тел и засиженных постелей. Хорошо настоявшийся за ночь, он имел силу нашатырного спирта. И c деликатностью рыболовного крючка вытаскивал в грубую реальность.
Даша открыла глаза. Первое, что она увидела, было яркое светлое пятно на высокой тёмной мужской фигуре. Продолжением смутных видений, перед ней стоял сам Михаил Стефанович. В наглухо застёгнутой куртке и жёлто-оранжевом шарфе, он словно только что шагнул с обложки журнала про гоночные автомобили. Девушка вскинулась так резко, что у неё закружилась голова. Она распахнула глаза во всю ширь, но видение никуда не исчезло - свет из окна острыми штрихами лежал на крупных локонах его волос, облепил толстые складки кожаной куртки. Уголок его рта брезгливо дёрнулся. Михаил Стефанович хмуро обвёл глазами палату, как будто только что наступил в коровью лепёшку и теперь искал, обо что вытереть свои блестящие чёрные ковбойки.
- Я так понимаю, ты ещё не завтракала? - раздался под высокими потолками его неровный, рокочущий голос.
Заскрипели кровати, пациентки поднимали головы. Такое чудо не мудрено принять за глюк.
- Нет... - просипела Даша.
- Отлично, я тоже. Собирайся. Хочу отсюда убраться, пока у меня окончательно не пропал аппетит.
На ноги Даше упал пакет с новой одеждой.
Медсестра Марья Матвеевна без лишних слов провела их мимо вахты отделения и оставила. Посетитель шёл впереди, а Даша пыталась за ним поспевать. Пару раз они забрели не в те коридоры - найти дорогу в хитрой больничной планировке не всегда под силу даже здоровым людям. Молодой мужчина чертыхался и нервно закидывал за спину пламенный хвост шарфа. Но ни разу ни у кого не спросил дорогу. Даша вдыхала аромат его горьковатого парфюма и даже не пыталась ничего понять. Она ещё не верила, что всё это происходит на самом деле. Казалось, стоит оглянуться, а за ними уже топочут охранники, чтобы вернуть её в палату. Она заметила, что нервно оттягивает рукава своей новой кофты. Ещё не хватало испортить дорогую вещь. Впрочем, трудно представить, что Михаил Стефанович потребует её обратно.
Они вышли на стоянку, Даша запыхалась, свежий воздух пьянил её. Верхней одежды у неё в этот раз не было, но проблема была не в холоде. Короткое и бестолковое путешествие её невероятно утомило. Она бы присела, но боялась отстать.
Они миновали несколько служебных машин, и перед ними возникла огненная птица, ярко-оранжевый седан с агрессивным, заострённым капотом. Девушка видела такие только в рекламе. Машина под стать хозяину. Но вблизи стало видно, что бок у красавицы хорошо поцарапан, а над колесом - вмятина. Михаил Стефанович указал на дверцу:
- Садись.
Ему и правда не терпелось уехать. Что ж, кто мог его понять лучше Даши? Девушка осторожно забралась на переднее сиденье. Не покидало впечатление, что она в утробе хищной и голодной птицы.