- Вот это? - удивилась Даша.
- Но не всё. Ещё пятьсот упаковок отправлены в «Лесную Почту».
Даша со значением покивала головой. Она поняла, что уже ничего не понимает. Хорошо хоть розы остались в салоне. А двуликая, наоборот, увязалась за ними.
- Подожди, не могу на это смотреть, - перед самой дверью Миша выпустил пакет, позволив ему шлёпнуться на бетон, и принялся приглаживать Дашину чёлку. - У тебя на голове нанайский веник...
Если Миша так нервничает, то ей и правда стоило постараться.
- О, п-проходите, М-михаил, - встретил их не менее взволнованный журналист, сияя диоптриями, - Вы мне п-представите ваших спутниц?
Ну, конечно, их ведь, по сути, ещё не знакомили, встреча у Вали не в счёт.
- Ах да, - спохватился Воицкий, - это Даша, мой антикризисный менеджер.
- Надеюсь, кризисы сюда не доберутся, - улыбнулся парень. - А вы, наверное... хм...
Все поняли, что он смотрит на Аляску.
- Это моя сестра Аля, - поторопилась Даша, и тут же поняла, что сделала ошибку.
Если Артём навёл такие подробные справки обо всех, то не мог же он вообще ничего не знать о Белуниной? И первое, что лежало на поверхности - это полное отсутствие родственников. Ну, что ж, пусть Миша сам с ним объясняется, он всё равно узнает рано или поздно.
Квартира была просторная, трёхкомнатная, с кладовкой и лоджией, незатейливо обставленная. Как сам именинник признался, он снимал её почти задаром у родственницы, уехавшей заграницу. Стульев не хватало, поэтому в гостиной сидели прямо на ковре, среди подушек. Тут же какой-то парень играл на гитаре, сопровождая сложные переборы глубоким кошачьим басом. Кто-то фотографировал, девушка в длинной этнической юбке разливала душистую самодельную сангрию.
Даше нравилась эта лёгкая творческая атмосфера. Совсем другой мир. Здесь те, кто прошёл годы студенчества и общежитий. Они делают первые шаги в карьере, в совместных проектах, дружат семьями, ездят на майские шашлыки... В общем, всё, чего она лишена, всё, что перепрыгнула, как сокращённый из школьной программы класс.
Домашний Хустов оказался очень мил. Глядя на него, улыбка так и просилась, как собачка на прогулку. Он ходил по квартире в оранжевых валенках, видимо подаренных, знакомил гостей друг с другом. Насколько Даша поняла, тут собрались его коллеги, молодые журналисты, волонтёры, студенты и даже писатели. Воицкий в своём костюме, купленном на Savile Row, был похож на круизный лайнер среди рыбацких лодочек.
- Мог бы одеться попроще, - прошипела она ему, когда никто не слышал. - Если не хотел выделяться.
- А ты работай, работай, - оскалился опекун. - Шамань, бей в бубен, делай, что надо.
Девушка привычно вздохнула. Ну, что ж... Вот какой-то длинноволосый хлыщ заинтересованно разглядывает Воицкого, а в следующую минуту уже разглядывает этническую юбку. Когда праздник закончится, и гости захотят вспомнить, кто там присутствовал, вряд ли они сойдутся во мнениях. Кто-то скажет, что видел модного писателя Водрова, а кто-то возразит, что это был художник Выготский. Хорошо быть Мишей, когда за спиной Даша.
Очень скоро опекун увлёк своего очкастого журналиста в лоджию, а Даша встала на шухере, укачивая в руке дешёвое шампанское. Если кто и вспоминал про именинника, то она быстро внушала им, что есть дела поинтересней.
Дверь в лоджию осталась приоткрытой, и до её слуха долетали обрывки фраз. Миша рассказывал, как он впечатлён работой «Лесной почты», и какие видит перспективы её развития... Он говорил об учреждении фонда, о сборе пожертвований, о европейских грантах... На лице Артёма подёргивалась скептическая улыбка, но щёки его порозовели, а глазки блестели - заинтригован. Даша его понимала. Талантливый журналист разбирался в банковских финансовых схемах, но совершенно не умел просить. И потому волонтёры под его руководством перебивались малым, собирая с миру по нитке, отрывая от себя и от небезразличных друзей. С Мишиной помощью у них и правда могло всё получиться. Это предложение, от которого будет очень сложно отказаться.
Хустов что-то уточнял, делая долгие паузы перед каждой фразой. Даша не слышала, он говорил тихо. Наверное, интересуется деталями. Ломается, как девица. Миша подливал ему розовое в кружку, и жарко взмахивал рукой, то присаживался на подоконник, то вскакивал, и шагал из стороны в сторону. Отчего-то девушке вспомнился хитрый Каа, который тоже круги выписывал, гипнотизируя своих жертв. Только он их ко всему прочему не спаивал.