Герман берёт бутылку, делает из неё несколько глотков. Ставит на стол.
Герман: – Нормально! Оказывается, это можно пить.
Захар Парфёнович берёт новую бутылку, ставит ее на стол, откручивает крышку. Наливает пива в кружку.
Опять несколько глотков из своей бутылки делает Герман, ставит её
Захар Парфёнович рассеянно смотрит на кружку. Собирается выпить пиво, но передумывает
Захар Парфёнович: – Странно и дико устроена жизнь. Мне вот, например, надо срочно собирать вещи, а я решил расслабиться. Сижу и пью пиво. Никчемное расслабление.
Герман: – Вся жизнь – никчемное расслабление. Как только пытаешься расслабиться, уйти от проблем, тут же с головой тебя накрывает лавина новых и зачастую неразрешимых.
Захар Парфёнович: – У тебя, Гера, какая-то банальная, даже плакатная философия. По-твоему, что тот, кто не родился, самый счастливый человек.
Герман: – Это уже не для моих мозгов, Захар Парфёнович. Но я знаю, что мы есть везде и всюду, и всегда.
Захар Парфёнович: – Если тебя греет такая шальная мысль, то я лично не протестую. Будем жить на Земле и не заморачиваться.
Герман: – Будем!
Встаёт, берёт свою бутылку с пивом
Уходит
Захар Парфёнович (подносит кружку к губам): – Ну, дай бог, не последняя!
Выпивает пиво залпом. Оглядывает всё вокруг. Роняет голову на стол. Руки свисают вниз.
Появляется Герасим Хлопко. Ошарашено смотрит на Захара Парфёновича. Прикладывает ему ладонь ко лбу, щупает пульс. Бежит в дом
Приходит и Катюха. Смотрит на обмякшее тело Захара Парфёновича. Трогает его за ухо. Отходит в сторону
Катюха: – Я же предупреждала тебя, Захар. Как же ты уверен и самонадеян.
Появляются Герасим Хлопко, потом Радмила Вольфовна и Варенька Тваренька, затем и Герман. В раздумье смотрят на Захара Парфёновича.
Герман: – Однако, господа и дамы, это не музей. Чем тут любоваться?
Катюха (Вареньке-Твареньке): – Я не поняла. Вы его отравили, что ли?
Варенька-Тваренька: – С чего бы?
Радмила Вольфовна: – Мы подменили ему бутылку. Правда, в неё вкачали шприцем большую порцию снотворного.
Катюха: – Главное, что жив (Герману). Но ты знаешь, что делать!
Герман заворачивает руки Захара Парфёновича за спину. Надевает на них наручники. Из внутренней кобуры арестованного под пиджаком вынимает пистолет. Прячет его в один из своих карманов.
Герман: – Вот и всё. Надо будет его, как-то, пробудить, и отправлять к месту… временной посадки.
Радмила Вольфовна: – Я сразу поняла, что к нам с дочерью заявился не мой муж, а какой-то самозванец, очень внешне похожий на него.
Варенька-Тваренька: – Мой папа был совсем другим.
Герасим Хлопко: – Хорошо, что вы вовремя сориентировались и сообщили об этом двойнике в полицию. Нам всем пришлось ломать комедию потому, что преступник очень опасен. Само собой, вооружён и хитёр.
Герман ещё раз обыскивает Захара Парфёновича, из-под подкладки его пиджака достаёт нож и ещё один пистолет. Передаёт их Герасиму Хлопко
Варенька-Тваренька: – Он очень многое знал о нас с мамой. Это и поражало.
Радмила Вольфовна: – И даже иногда вызывало сомнение. Да и документы у него настоящие, моего мужа Захара Парфёновича Смолянина.
Катюха: – Ничего удивительного. Они похитили вашего мужа и отца. А во время беседы или под пытками у человека можно выведать если не всё, то многое.
Варенька-Тваренька: – Боже мой! Они пытали моего папу перед смертью!
Радмила Вольфовна: – Какой ужас! Как представлю, у меня сердце останавливается.
Катюха: – Всё надо преодолеть.
Герман: – Главное, мы очень здорово продемонстрировали ему, какие мы подлые, мерзкие, злые, несчастные.
Катюха: – Зато всё обошлось без перестрелок. Да и пока он нужен нам живым. Но, в крайнем случае, его позволено, в случае опасности, просто ликвидировать. Слишком на нём много крови (Герасиму Хлопко). Приводи его в чувство. Не потащим же мы его до машины на себе. Пусть немного покукарекает и поудивляется. На официальном допросе посговорчивей станет.
Радмила Вольфовна: – Может, надо ему инъекцию произвести, укол сделать, чтобы очухался.
Герасим Хлопко: – Всё предусмотрено (показывает Радмиле Вольфовне миниатюрный одноразовый шприц). Вот шприц-тюбик. Уколем! Двадцать секунд – и будет, как свежий огурец!