И сейчас я не чувствую себя женой Егора, а куском мяса, который он сожрет и не подавится.
Шуршит ширинка.
— Егор!
— Заткнись!
Перехватывает локтевым сгибом мою шею, и одним толчком берет меня. Я выдыхаю хриплый полукрик-полустон и распахиваю глаза.
— Я твой муж, Инга!
С рыком вжимается в меня. Впиваюсь ногтями в его мускулистое предплечье через плотный рукав пиджака.
Грубые и резкие толчки выбивают из меня хриплые и сиплые стоны, на глазах выступают слезы.
— Решила, что я опять тебе с улыбочкой отпущу?
Новый глубокий рывок, и мое нутро сжимается острыми спазмами, которые расходятся под рык и яростные толчки судорогами по всему телу. Егор напрягает руку, перекрывая мне кислород.
Я открываю рот, в глазах темнеет, и через секунду легкие обжигает судорожный вдох. Внутренности скручивает, мышцы расходятся на лоскуты и мое лоно мягкими тисками обхватывает пульсирующий во мне член.
Рык Егора оглушает. Чувствую его влажные губы на ухе, шее и вздрагиваю с жалобными стонами в его руках.
Он разворачивает меня к себе лицом, вдавливает в стену и целует, зарывшись в волосы пальцами и шумно выдыхая.
И у меня нет сил сопротивляться и кусаться.
— У тебя не выйдет вынудить меня прийти к разводу, — вглядывается в мои глаза. — Это слишком просто, Инга.
— Что ты творишь…
— И вот ты какая под всем этим лоском приличной и скучной жены, — зло шепчет он. — Шлюха. Но ты моя шлюха, Инга. Не выпорхнешь ты из нашего брака к какому-нибудь Бураку… Нет… Не он будет тебе вертеть на своем шампуре.
По ногам скатываются теплые вязкие капли.
— Я это буду делать, — стискивает мой подбородок. — И милый мишка тебе не по душе.
— По душе…
— Лжешь.
— Егор, — сипло отвечаю я. — Мы просто на взводе…
— Ты перестала видеть во мне мужика, Инга, — зло шипит он. — Я подполз под твой каблук. Там уютно, Инга, но уют не заводит, да? Можно уютно покушать, уютно полежать перед телевизором, но уютно не потрахаешься.
— Все ты сводишь к траху…
— Ты тоже хочешь траха, Инга. Ты просто тугая, — приближает лицо и выдыхает. — Во всех смыслах, милая. Ты мне чуть член не передавила.
— А ты меня чуть не задушил…
Отстраняется, заправляет член в ширинку и застегивает молнию. Я едва стою на ногах. Приваливаюсь к стене.
— А теперь трусы надела, — Егор скрещивает руки на груди. — Без трусов я тебя отсюда не выпущу.
— Не говори со мной в таком тоне…
— Да ты только такой тон сейчас и способна воспринимать, — делает шаг ко мне. — Может, ты хочешь домостроя, дорогая, но стесняешься об этом сказать?
Глава 20. Вы не собираетесь разводиться?
— Переоденешься, а потом только на работу пойдешь, — шипит за спиной Егор. — Или ты решила мокрой юбкой в своих архивах всяких Бураков и Каримов соблазнять?
— Твой домострой не решит наши проблемы.
— Решит, — глухо отзывается Егор.
— Я такого не потерплю, — разворачиваюсь на пороге к Егору. — Мне дома тиран не нужен.
— А я тебя не спрашиваю, нужен или нет? — щурится. — Ты мне еще пуговицы на ширинку будешь пришивать, стоя на коленях.
У меня брови ползут на лоб. Я медленно открываю рот, подбирая слова для ответа, но ничего в голову не приходит.
Егор самодовольно ухмыляется.
— Я не буду жить с таким козлом, — наконец охаю я. —
— Ты будешь трахаться с таким козлом.
Я хватаю его за бороду, шумно выдыхая ярость, а он с усмешкой вваливается в дом, вдавливает меня в стену и рычит:
— И никто больше не будет спрашивать, как тебе нравится. Я буду делать так, как нравится мне. Усекла?
— Нет, не усекла, — отвечаю я, но голос мой — хриплый и дрожит. — Отпусти меня.
— Я, может, тебя вообще из дома сегодня не отпущу, — скалится в улыбке. — Пришло время спрашивать с тебя супружеский долг. Ты мне крупно задолжала.
И вот Егор поддается ко мне, чтобы заткнуть мой рот поцелуем и резко замирает. Со второго этажа доносятся обрывки смеха и крика.
— Они же должны быть в школе, — шепчу я и медленно моргаю, выныривая в реальность с двумя сыновьями.
— Должны, — Егор поскрипывает зубами..
— Прогуливают, что ли?
— Похоже на то, — шепчет Егор. — Вы все, короче, решили пойти в разнос, да?
Отстраняется, размашисто шагает к лестнице и с шумным выдохом поднимается по ступеням. Я за ним.
— Вот же говнюки.
— Я халат накину… — окликаю Егора, который оглядывается.