Но я выдержу это испытание. Я не хочу воспитать из Саши и Паши бытовых инвалидов и маменькиных сыночков.
— Ну вот! Я же говорил! Даже наливается круче!
Глава 24. Сам виноват
— Нормально накрыли на стол? — с вызовом спрашивает Саша.
Я смотрю на толстые криввые куски хлеба. Затем на суп, который вот-вот перельется через края мисок, потом кучи пюре и отбивные, что сверху взяли и просто шмякнули. По-мужски так шмякнули, от всей души, чтобы было сразу ясно, что сыночки старались.
— Нормально, — поднимаю взгляд на Сашу.
Я помню, как я словила от матери порцию критики и недовольства, когда в первый раз сама накрыла ужин.
До сих пор помню ее вздохи.
— Супа надо было меньше наливать, — шепчет Паша и аккуратно погружает ложку в суп. Затем косит взгляд на Сашу. — Я еле донес, а теперь нормально не пожрать.
— Ты лучше посмотри, как ты хлеб порезал, — Саша сует ему под лицо кусок хлеба. — Им можно убить. А отбивные? Кто их сверху кладет? Они теперь все в картошке!
— Блин! — Саша встает. — Ты салат забыл!
— Сходишь, не переломишься, — Саша кривится.
Через минуту в центре стола красуется салат из огурцов. Это уже самодеятельность наших сыновей. Салат я забыла.
Огурцы тоже порезаны в разнобой.
— О, салатик, — говорит Егор и подхватывает миску с огурцами. — Отлично.
Выкладывает несколько ложек салата мне на тарелку, затем себе и возвращает его на место:
— Приятного аппетита.
— Угу-м, — отвечает Паша и отправляет ложку с супом в рот. — Приятного.
— Вот, справились же, — Его хмыкает.
— Ты убираешь со стола, — Саша шмыгает. — И моешь посуду. Раз у нас тут уважение к семье.
— Я часть уже помыл, — Паша кусает хлеб.
Хочу напомнить им, что им после обеда стоит позвонить одноклассникам, узнать о домашней работе и сесть за уроки, но прикусываю язык.
Мы их не тыркаем по этому поводу. Воспитываем самостоятельность и ответственность.
— А вы почему не на работе? — Саша щурится на Егора. — Вы, выходит, тоже прогуливаете?
— Они из-за нас прогуливают, — Паша цыкает. — И как поняли?
— Родительская чуйка, — Егор скалится в улыбке.
— Ясно, — Саша недовольно тянет.
Минут пять в молчании наслаждаемся обедом, потом Саша вздыхает:
— Пап…
— Что?
— В этот раз клюшки купите?
— Купим, но теперь по ним будут другие разговоры.
— Да мы поняли, — Паша хмурится и размешивает остатки супа. — Отстой.
— Ты это сейчас про мой суп? — вскидываю бровь.
— Нет, — закатывает глаза. — Про жизнь.
— Это хорошо, что не про суп, — Саша пинает его под столом, — а то бы мы потом супы варили каждый день.
— Возможно, — кивает Егор. — Хороший суп сварить — целое искусство.
— Ой да накидал всего, — Паша поднимает взгляд, полный вызова и упрямства.
— Заткнись, — шипит Саша.
— Порезал и накидал, — Паша словил волну соперничества с отцом. — Помешал и готово.
— А твой брат, Сань, явно нарывается, — Егор щурится.
Саша шмыгает и оказывается в очень непростой ситуации. Поддержать брата или отца?
— Я с ним нарываюсь, — Саша сглатывает и хмурится.
Паша косит недоверчивый взгляд на брата, и в его глазах проскальзывает тепло и благодарность.
— Тогда завтра вы готовите суп, — Егор смотрит на сыновей с уверенным спокойствием.
— И приготовим, — Паша медленно выдыхает. — Самый офигенский суп.
— Ну, это мы будем решать, — Егор пожимает плечами.
— Не мог промолчать? — сердито шепчет Саша.
— Я его уделаю.
— Суп же я готовила, — прижимаю салфетку к губам. — Уделаешь, выходит, меня?
Несколько секунд растерянного молчания.
— Нет, не тебя, — Паша чешет щеку. — Папу.
— Да я в принципе не против, чтобы вы друг друга уделывали в уборке, готовке и стирке. — Может, тогда не будет сил на ночные драки.
— Если мы приготовим крутой суп, — Паша вновь смотрит на Егора, — то ты нам новую часть мортала. Со всеми дополнениями.
— Что это? — спрашиваю я.
— Игрулька на приставку, — Егор усмехается, — а если суп не получится?
— Месяц без приставки, — Паша вскидывает подбородок.
— Да ты чо творишь? — Саша в ужасе смотрит на брата. — Паха, блин! — секунда молчания, выдыхает через нос и смотрит на Егора, — месяц без приставки и неделя без интернета.
— А это зря, — рычит Паша.
— Сам виноват.
Скрещивают руки на груди и зло смотрят на Егора, который едва сдерживает в себе смех.