— Не у Кафки, а у Катьки. Ничего у нее нет, и ничего ты от нее не получишь… Сейчас шифер не она распределяет… Ну… стекло оконное…
Нельзя говорить, что открытие салона провалилось. Развернулась интересная дискуссия — это общее мнение. Разошлись все довольными. Возможно, будем и дальше углубляться в литературные проблемы, однако строительство садовых домиков сейчас в самом разгаре, и музы могут пока помолчать, раз они не способны достать ни пригоршня цемента на фундамент.
БАБНИК
Не могу сказать, что считаю себя очень привлекательным. Но приятели говорят, что во мне что-то кроется. Дескать, и подбородок у меня немного кривой и косолаплю маленько, но женщинам я все равно нравлюсь. Видите ли, несовершенство всех остальных моих органов искупает мой язык.
А главное мое достоинство — такое мнение закрепилось у спутниц жизни моих приятелей, — что я не волочусь за юбками и даже, может быть, слишком строг в этой области.
По правде, своим товарищам я даже завидовал и упрекал себя за эту черту своего характера.
Но вот каждую пятницу под вечер мне не стали давать покоя телефонные звонки.
— Альгис, махнем завтра на рыбалку, — предлагает один.
Ладно, махнем, так махнем. Укладываю в рюкзак червей, блесны.
Ранехонько жду на углу. Подкатывает мой приятель, я открываю дверцу автомобиля и застываю с разинутым ртом. Рядом с приятелем некое сияющее существо, светлее утренней зари. И его жены тоже светлее. Ни одна из моих блесен так не светится.
Всю дорогу рассказываю всякие смешные небылицы, чтобы только нашей попутчице веселей было.
На берегу озера товарищ останавливается.
— Ты здесь порыбачь, — говорит, — а вечерком мы тебя прихватим.
Неохотно выбираюсь из машины. Чего стоят все мои блесны? Целый день промотаюсь, а все равно не вытащу щуку вроде той, которую умчал в утренний туман мой приятель.
В следующую пятницу опять звонок.
— Альгис, поехали на охоту за утками. Разрешение есть! — кричит в трубку другой мой близкий друг.
На охоту, так на охоту.
Ранним утром с рюкзаком у ног торчу на тротуаре. Лезу в машину и отскакиваю ошарашенный. Кармен! Пола Негри! Сильвана Пампанини! Точнее — все трое в одном лице! Волосы, как вороново крыло, взгляд — молния из-под черной тучи ресниц.
— Знакомьтесь, — говорит мой друг. — Займи даму, чтобы не скучала…
Развлекать такое чудо природы — это настоящее удовольствие. Из кожи лезу вон, чтобы только с ее щечек не сошла улыбка.
Вначале остановились передохнуть на пригорке в сосняке. Мой друг откупорил бутылку французского коньяка. Потом они пошли осматривать где-то неподалеку в лесу находившийся курган, а меня оставили машину сторожить.
Машину сберег, коньяк нет. Оставили мне его всего на донышке.
Вернулись оба к вечеру. Мой друг шел, обняв Кармен за шею, и вдохновенно читал стихи: «Я хочу воскресить из кургана седого вещего старца…»
«Черта с два ты воскресишь, — подумал я, — коли у тебя самого ноги подкашиваются, еле топаешь…»
Охоту отложили до более подходящего случая. Друг мой достал еще одну бутылку — на сей раз армянского.
— Поехали, домой, — говорю я ему, — смеркается.
— Подожди, — успокаивает он меня. — Диалектику учил? Все зависит от места, времени и обстоятельств… Следуй за мной…
Смотрю, лезет, даже не раздевшись, в воду. Пустит пузыри, чего доброго, думаю.
А ему хоть бы что.
— Полезай в воду, кому сказано. Вещественные доказательства жене нужны. Как мы докажем, что были на охоте, если вернемся не только без уток, но даже и не промокнув…
Возили так меня еще несколько раз — и по грибы и по ягоды. Возили даром, отрабатывал я за бензин языком, прелестных спутниц развлекая.
Но конец оказался весьма печальным.
Обсуждали меня на товарищеском суде. Как бабника и развратника. Супруги моих приятелей коллективную жалобу написали. Дескать, я совершенно разложился. Не забочусь ни о жене, ни о детях, а шатаюсь по всем закоулкам нашей необъятной страны с какими-то всякими, и даже их порядочных мужей с пути истинного сбиваю. «Таким бабникам не место в нашем здоровом обществе», — было написано под конец.
Я ничего не отрицал и публично бил себя в грудь. Потому что мои приятели накануне на коленях молили:
— Смилуйся, принимай всю вину на себя… Иначе нам конец… Цыган ради компании повесился, а тут до этого дело не дойдет… Ну, будь человеком…
Так и осталось на мне клеймо бабника. На всю жизнь.
ТЕХНИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Каждая революция требует жертв. Больших или меньших, но все равно требует, и нужна бо-ольшая изворотливость, чтобы все обошлось без жертв.
Бригадир Вайкянтас недавно рассказал нам, как он и несколько приятелей чуть-чуть не стали жертвами технической революции.
— Были уже всего на волосок от гибели, — говорил он, — можно сказать, уже лежали на жертвенном камне этой самой технической революции…
Техническая революция — это вам не какой-нибудь переворот южноамериканских генералов, где утром у власти один, а после обеда — уже другой. Она назревает медленно, но когда уж начинается, тогда, братец, держись!
Работали мы на строительстве большого склада. Строили не так чтоб очень быстро, но и не слишком медленно. Если не удавалось дотянуть квартальный план на стройплощадке, дотягивали в конторе — премии-то всем нужны. Иногда работать было скучновато. Техникой были вооружены до зубов, но нас продолжали вооружать дальше. Не успеешь, бывало, поломать какой-нибудь механизм, а тебе сразу новый дают. Серые будни, никаких потрясений. Техники полно, а технической революции не видать. Во всем мире, слышим, она совершается, а на нашем стройучастке никаких сдвигов в эту сторону. Хоть плачь, обнявши башенный кран.
Но, наконец, и на нашем стройучастке произошел резкий сдвиг. Техническая революция свалилась как снег на наши головы.
А началось все с самой ничтожной мелочи, совершенно с другого конца, не имеющего никакого отношения к технике.
Женился брат Винчюлиса. Винчюлис вернулся на работу через три дня, совершенно обессилевший, но принес сколько смог дотащить. Лентяй-то он лентяй, но в таких случаях на четвереньках приползет, а своих друзей не забудет. Мы скинулись еще по парочке рублей. Не на закуску — закуски и так еще осталось, а потому, что правило такое: раз уж складчина — строительные работы временно стопорятся. Это неумолимый закон природы, как сказал прораб. Да и денек выдался на редкость солнечный, теплый в начале квартала.
Собрались все, даже собака сторожа прибежала. Водители грузовых машин тоже пришли поглядеть, что здесь творится. Винчюлис поделился впечатлениями от свадьбы, поговорили о текущем моменте, о задачах на ближайшее будущее. Выбросили пустые бутылки через забор. Винчюлис шутки ради хотел выбросить и собаку, но в одиночку не сдюжил. И все разошлись по своим рабочим постам.
Вот тут-то и началось! Техника вздыбилась, как разъяренная медведица! Кран приподнял бетонный блок и шлепнул им по мопеду Винчюлиса. Как он там под краном оказался — это останется тайной и для Винчюлиса и для нас всех.
Не успели прийти в себя, слышим крик о помощи. Грузовик перевернулся на куче щебня, и водитель вылезти не может. Мы его тащим, а грузовик держит. Водителя вытащили живым и здоровым, только без штанов — за что-то они там зацепились.
Едва навели порядок, слышим: выстрел и страшный визг, как будто кого-то режут. Оказывается, пистолет, из которого стреляют в стены гвоздями и другими там разными штырями, по собственной инициативе начал стрелять. И выстрелил не в стену, а в заднюю часть ватных брюк Матялиса.
Со второго этажа, как живой, загромыхал по лестнице сварочный аппарат. За ним погнался Манчюс. Но где тебе, человече, угнаться за техникой!