Теперь Марсель крепко сжимал ее руку, словно стараясь передать ей свою спокойную уверенность. Изо всех сил Таня пыталась восстановить внутренний статус-кво, но это никак ей не удавалось. Она боялась повернуться в сторону виновника своей оплошности, который рассказывал какой-то анекдот, предупредительно наливая вино в ее рюмку, словно ничего не произошло.
Она машинально подняла полный бокал и выпила его залпом, по-русски. Импозантный сосед взглянул на нее чуть изумленно и наполнил его снова, после чего она с решимостью приговоренного к смерти повторила свой жест. Марсель еще сильнее сжал ее руку, но она едва обратила на это внимание и не сумела правильно истолковать его предостережение. Ей снова стало легко, лица вокруг казались прекрасными, очень хотелось разделить со всеми нахлынувший на нее детский восторг. Люди, сидевшие за столом, сдержанно улыбались, стараясь не встречаться взглядом с Марселем. В их мирке каждый имел свои мелкие слабости, которые охотно прощались. Все прекрасно знали, что герцогиня Н. имела обыкновение клюкнуть лишнего, графиня X. томно нюхала кокаин, а владелец одного из крупнейших банков был склонен к слишком тесному общению со смазливыми мальчиками.
Однако то, что было простительно им самим и их ближним, вызывало ужас и реакцию отторжения, когда дело касалось пороков людей посторонних, тем более тех, кто так или иначе осмеливался претендовать на право принадлежности к их кругу. И уж тем более никому не могла проститься демонстративность в осуществлении собственных порочных наклонностей.
— Дорогие друзья! — Таня встала за столом в полный рост, с бокалом в руке. — Мне ужасно хорошо с вами! Я вас всех очень люблю и так рада, что вы тоже любите меня! — она пьяно хихикнула и подмигнула своему соседу слева, — очень удачно, с ее точки зрения, исчерпав недавний досадный инцидент.
Марсель не решился перевести на французский язык всю эту галиматью и едва успел подхватить ее, когда она покачнулась на непривычно высоких каблуках. Он встал, властно обнял ее за плечи и повел к дверям, не попрощавшись и предоставив отцу искать выход из более чем неловкого положения.
Таня не могла понять, что, собственно произошло, и почему Марсель куда-то тянет ее, прочь от этих милых людей, из уютного зала, где ей вдруг стало так хорошо. Она резко дернулась, возмущенно отталкивая Марселя; его пальцы, зацепившись за тонкую бретельку ее платья, оторвали ее, и Таня оказалась посреди ресторанного зала с обнаженной грудью.
Метрдотель решительно направился в их сторону. В воздухе запахло колоссальным публичным скандалом, — такое случается только раз в сезон, да и то не каждый год.
Теперь уже Таню держали под руки с двух сторон, — справа от нее внезапно возникла прямая фигура барона де Бовиля. Не обращая внимания на слабое Танино сопротивление, — она несколько обмякла, зажатая ими с двух сторон, — мужчины молча вывели ее на улицу и усадили в машину так быстро, что оторопевший шофер даже не успел выскочить и распахнуть дверцы.
11
Утром Таня долго не могла разлепить тяжелые, налитые свинцом веки; безумно хотелось пить, виски сжимал раскаленный железный обруч. Она осторожно перевернулась на другой бок и взглянула на спавшего рядом с нею Марселя, вспомнила, что вчера случилось что-то ужасное. Медленно, превозмогая головную боль, истязая себя мучительными попытками все вспомнить и, еще больше, теми безобразными кадрами, которые всплывали в ее памяти, Таня села в постели.
Она потихоньку встала и, стараясь не разбудить Марселя, направилась в ванную, не чая добраться к водопроводному крану, живительному источнику холодной воды.
По дороге ей на глаза попалось вчерашнее платье с злополучным пятном на бедре, небрежно брошенное на спинку кресла. Таня совершенно не представляла себе, каким образом оно там оказалось, и машинально приподняла его. Тонкая бретелька беспомощно повисла, касаясь пола. Таня крепко зажмурилась, лишь бы ее не видеть, — она поняла, что могла означать разорванная полоска ткани, и мгновенно оценила масштабы разразившейся катастрофы.
Она бессильно опустилась на пол, обхватила колени и немо зарыдала без слез, механически раскачиваясь из стороны в сторону. Никогда уже ее не примет это надменное общество благовоспитанных людей, прекрасно знающих себе цену. Единственная роль, на которую она теперь смело могла претендовать, причем вне конкуренции — была роль клоунессы, а по-русски барской барыни.
Ну а ее будущий муж, естественно, автоматически становился ее партнером по манежу.