Ларри заорал, чтобы я двигалась дальше, и, стараясь не смотреть на тело, я проехала мимо. Только через два дня мы узнали, почему никто не сдвинул тело мужчины. Объяснил нам это непальский бизнесмен, с которым мы встретились в кафе в Катманду.
— Они не хотели подвергать душу мужчины осквернению. Мы верим: если кто-нибудь после твоей смерти, кроме врача или членов семьи, притронется к телу, то душа осквернится,— сказал он.— Поэтому люди так старались его не касаться. В прошлом существовал также обычай, согласно которому индийские женщины в Непале совершали обряд самосожжения. Когда умирал муж, жена должна была подвергнуть себя кремации вместе с ним и тем самым выразить ему свою преданность.
К тому времени, как мы втроём достигли высшей точки перевала в Катманду, Ларри выглядел таким бледным, словно мог в любой момент упасть. Джефф же, напротив, разве что не летал.
— Честное слово, не припомню, когда ещё я чувствовал себя так чертовски хорошо! — кричал он.— Этот тетрациклин — чудодейственное лекарство, точно. Да-с, сэр, я чувствую себя совершенно прекрасно! Мы здесь и взобрались на перевал. Мы видели грандиозное зрелище Гималаев — все эти заснеженные пики, взметнувшиеся над горными цепями. На почте в Катманду меня дожидается груда писем; а лучше всего то, что, хвала тетрациклину, теперь мне можно с нетерпением дожидаться встречи со всеми этими морковными кексами, энхиладас и филе-миньон!
— Филе-миньон? О чём это ты, чёрт подери, говоришь? — хотелось знать Ларри.
— Я имею в виду пирожные и энхиладас. Очнись, ты забыл, куда попал? Это Непал. Вспомнил? Непал, рис и дал. Если ты воображаешь, что найдёшь всю эту чепуху непонятно где, значит, у тебя начались галлюцинации.
— Скажи, Джефф, откуда ты вообще знаешь, как выглядят энхиладас? — спросила я.— У вас же в Новой Зеландии их нет, не так ли?
— Это верно, никогда не видел. Понятия не имею, как они выглядят. Но, как только окажемся в Катманду, непременно попробую. Там полно всякой всячины вроде пирогов, кексов и пиццы!
— Да? Ладно, если я больной, то ты просто свихнувшийся новозеландец,— проворчал Ларри во время очередного визита в кусты.— Кексы и мясо!! Парень впал в детство!
— Ну хорошо, раз вы оба думаете, что я чокнулся, посмотрите сюда.
Джефф порылся в своей рулевой сумке и достал тонкий, в бумажной обложке, туристический проспект по Непалу. Он полистал его, пока не нашёл, что хотел, и протянул книжку мне.
— Читай,— сказал он.
Я прочла, и бросившиеся в глаза слова немедленно вызвали у меня выделение желудочного сока: вегетарианская пицца с цветной капустой, горохом, помидорами, луком и сыром; хрустящий яблочный пирог; ореховые кексы; мясо под грибным соусом; рагу из мяса с овощами; шоколадный пудинг и действительно морковный кекс, энхиладас и филе-миньон.
Согласно путеводителю, Катманду, столица одной из беднейших и отсталых стран мира, где большая часть населения существовала почти исключительно за счёт риса и дала, обладал одной из богатейших коллекций кондитерских и ресторанов. В брошюре перечислялись индийский, тибетский, китайский, американский, мексиканский, итальянский и французский рестораны. Там были «К.С. Мистик-бар», ресторан «Домашняя кухня» и магазин «Сладкий пирог».
— Здесь говорится, что многие рестораны и кондитерские возникли, когда в Непале остались, отслужив, некоторые волонтёры Американского Корпуса Мира,— разъяснил Джефф.— У всех иностранцев, побывавших в Катманду, пользуются популярностью дешёвые ганджа и грибы. Иностранные путешественники и альпинисты, прилетающие в Катманду, останавливаются на время в городе для организации подъёма в горы, так что здесь большой спрос на привычную родную пищу. Надо думать, после нескольких недель путешествия на рисе и дале любой готов прикончить прорву пирогов, кексов, бифштексов, пиццы и всего остального. В книжке сказано, что самые дешёвые кондитерские магазины находятся там на Пиг-аллее и около Фрик-стрит. На Фрик-стрит ганджа вывешивают из окон. Множество дешёвых мест, где можно остановиться, и забегаловок.