Сеута, город-порт беспошлинной торговли, до сих пор находящийся под контролем Испании, показался нам шумным и суетным. Докеры-испанцы направили нас в самое дешёвое ночлежное заведение — прямиком под навес станции паромной переправы. Мы провели велосипеды по цементной площадке, позади рядов спящих тел — молодых путешественников из Европы, которые, как и мы, только что прибыли на пароме из Альхесирас либо ожидали отплытия в Испанию первым утренним рейсом. Прислонив велосипед к стене, я живописно развесила свои мокрые вещи на крутых рожках руля и багажных корзинках, пожелав им высохнуть за ночь. Затем мы разостлали маты на холодном, влажном цементном полу и втиснули в спальники грязные, потные тела. Не мылись уже два дня. Ларри засунул все наши ценности на самое дно спальника, себе под пятки, и мы провалились в сон.
Утром мы первым делом устремились в общественный душ на автостоянке возле станции, затем, разменяв деньги, загрузились провизией: рисом, цветной капустой, хлебом, яйцами, присовокупив ко всему два фунта сыра. Ларри долго рыскал в поисках карты Марокко, но даже самые дешёвые «образчики» стоили никак не меньше пяти долларов; в конце концов он взял и запомнил дорогу в Фес. Всё просто, главное — не съезжать с шоссе, ведущего на юг. Мы-то наивно полагали, что все развилки, как водится, будут отмечены знаками-указателями.
После полудня, 14 апреля, потратив два часа на заполнение анкет и бесполезное «отстаивание» на границе, мы с Ларри въехали на территорию Марокко. Оставив за спиной современную цивилизацию, мы ринулись в объятия прошлого. Пара крепких ног да ишак были здесь самыми обычными средствами передвижения, и не шоссе, а всхолмлённая округа сама по себе служила главной «транзитной магистралью».
Никакого столпотворения экономичных малолитражек. Никаких «тойот», «датсунов» или «фиатов», столь обычных для дорог цивилизованного мира. Автомобили были лишь у богатых, причём неизменно «мерседесы». Изредка нас с урчанием и грохотом настигало изрядно спрессованное скопище людей, коробок, живности и корзин, трясущееся в одном из многочисленных в этой стране ветхих, жалобно стенавших общественных автобусов.
Несмотря на то что добрых двадцать пять миль от границы до Тетуана, первого города на южном направлении, были почти пустынны, по всей округе в этой сельской глуши медленно ползли фигурки кочевников. По склонам холмов в беспорядке рассыпались едва семенившие ножками живые курганы одежд: юбки до земли, блузки, свитера, шарфы и шали, увенчанные гигантскими пляжными полотенцами. При ближайшем рассмотрении ходячие вороха тряпья оказались марокканскими женщинами. Пляжные полотенца, обмотанные вокруг головы и заколотые под подбородком, служили им чем-то вроде чадры. Лишь кисти рук да узкая полоска лица — крохотные островки живой плоти тамошних крестьянок, открытые для постороннего глаза. Марокканские арабки кочевали с необъятными тюками за спиной, вмещавшими едва ли не всё их имущество. Дамы всегда брели пешком, тогда как представители сильного пола частенько трусили на осликах. Женщины лишь изредка искоса бросали на нас робкие взгляды, мужчины же в бурнусах — длинных свободных плащах из плотной шерстяной материи, с капюшоном, в остроносых туфлях-шлёпанцах выглядывали из-под надвинутых на лоб капюшонов и, улыбаясь, приветствовали нас.
По одну сторону дороги раскинулись пустынные песчаные белые пляжи и прозрачно-голубое Средиземное море. По другую — тянулись зелёные холмы с редко стоящими деревьями и одиночными скалами. Поражало полное отсутствие всякого мусора. Сельские жители были слишком бедны, чтобы позволить себе роскошь выбрасывать то, что нам казалось негодным хламом. То немногое, что всё же вышвыривалось за ненадобностью, в основном апельсиновая кожура, немедленно с жадностью подъедали трусившие мимо ишаки.
Полагая, что марокканцы вряд ли уступят в нахальстве испанцам, ещё на подступах к Тетуану я мысленно приготовилась к буре свиста и крика, к похотливым взглядам, которыми так часто встречали меня на юге Испании. Однако я была приятно удивлена. Местные джентльмены кивали мне с доброжелательной улыбкой, мальчишки-подростки, все как один, выкрикивали вежливое: «Бонжур, мадам! Бонжур, месье». После чего, шустро лопоча на непонятном для нас французском, они жестами выражали свою радость по поводу того, что мы почтили велопробегом их страну.
Мы всё ещё надеялись разжиться картой, но все магазины Тетуана, как назло, оказались закрыты. Полисмен объяснил нам, что в Марокко, точно так же как и в Испании, магазины «отдыхают» с двух до пяти. Он указал нам, как кратчайшим путём выбраться из города через центр и вновь вернуться на шоссе.