Денисов и Губенко устроились в кузове. Между ними на полу стояли тяжелый деревянный ящик и ведро с картошкой. Под сиденьями громыхали лопаты, а наружу из-под задней брезентовой шторки кузова на полметра высовывалась длинная деревянная линейка с делениями.
— Теодолит, — ткнул Губенко ногой в ящик, — прибор такой для работ на местности.
— Знаю, — отозвался Денисов. Ему показалось, что лейтенант держится немного высокомерно.
По дороге капитан Шагалов и Михаил Иосифович разговаривали между собой, но Денисов не мог понять о чем.
— Архив Бататы насчитывает тридцать пять документов, значительная часть которых в хорошем состоянии. Представляете, какая ценность! Договоры об аренде, наследственные документы…
Капитан понимающе кивнул.
— Мне как-то попался на глаза “Кумранский комментарий” в Ташкенте, — разговаривая со стариком, Шагалов на время оставлял иронию, и в голосе его звучали почтительные нотки, — но я не рискнул купить — у вас он наверняка есть…
По его тону Денисов понял, что, несмотря на свой предпенсионный возраст, а может, благодаря ему, Горбунов в милиции человек очень уважаемый и нужный, и решил впредь более внимательно прислушиваться ко всему, что старик будет говорить. Но вскоре ему это наскучило, и он вернулся к снаряжению геофизической партии. Проверил, как открывается ящик с теодолитом, на всякий случай пощупал картошку в ведре, заглянул в висевшую на крючке сумку. Там лежали инструменты на все случаи жизни, и Денисов, как добрым знакомым, улыбнулся отвертке и кусачкам электромонтера, мотку изоляции и новеньким проводам.
Если в милиции Денисов стоял в самом начале высокой служебной лестницы, которая строго распределяла всех согласно образованию, авторитету и опыту, то в жизни он давно уже не был новичком, и несоответствие его прежнего и нового положения мешало ему занять определенную позицию, отвечающую его жизненному опыту и умению.
“Время покажет”, — подумал Денисов. В это время Губенко поправил висевший под мышкой пистолет и посмотрел, не вырисовывается ли сквозь куртку очертание ствола.
Михаил Иосифович неторопливо рассказывал Шагалову все о том же археологическом архиве.
Денисов позавидовал этим двум людям. Позавидовал не их командирскому положению, не образованию, а чему-то такому, чего сам еще толком не понимал и что сразу же отличало их от него, Денисова, и даже от бывалого Губенко
Чем дальше они отъезжали от центра, от старых домов, тем выше поднимались крыши и все больше становилось подъемных кранов, блоков, плит и кирпичей по обе стороны шоссе. Потом город кончился. Дорога стала перерезать короткие перелески, маленькие лесные речушки, втягиваемые в широкие бетонные трубы под шоссе, как нитки в игольное ушко. Мелькнули кольцевая дорога внизу и красные стрелы, указывающие на аэропорт. Шагалов увозил их все дальше и дальше от Москвы.
У бензозаправочной станции Шагалов свернул на проселочную дорогу. Прохожих здесь не было, только один раз, недалеко от школы, встретилась группа старшеклассников с рюкзаками, и кто-то из них, увидев высовывавшуюся из кузова планку, крикнул вслед: “Привет топографам!”
— Привет, привет! — мрачно пробурчал Губенко.
Как ориентировался Шагалов среди переплетающихся проселочных дорог, было непонятно. Впереди тянулись березовые рощицы, дорога была ухабистая.
— Внимание, — обернулся Михаил Иосифович к Денисову и Губенко, — подъезжаем. Вон на краю леса тот самый дом, а ближе территория будущей школы-интерната.
Справа виднелась заросшая травой красная кирпичная кладка Впереди метрах в ста пятидесяти стоял старый деревенский дом-пятистенок с колодцем у крыльца и зеленоватой жестяной крышей. Этот дом показался Денисову необычным и даже зловещим. У кирпичной кладки Шагалов затормозил.
Вдвоем с Михаилом Иосифовичем они вышли из машины, некоторое время постояли у фундамента и о чем-то поговорили. Потом Шагалов снова сел за руль, а старик стал рядом с ним на подножку, показывая рукой направление “Газик” проехал еще метров семьдесят и остановился между домом и лесом.
Денисов и Губенко отстегнули брезентовую шторку сзади кузова и стали сгружать на землю лопаты, ящик с теодолитом и еще какие-то незнакомые Денисову механизмы. Шагалов снова слазил в кабину и достал белую тетрадочку и карандаш, а Михаил Иосифович, воспользовавшись свободной минутой, мгновенно скинул с себя ковбойку вместе с майкой и бросился на траву спиной к дому: загорать.
Помня инструктаж, Денисов не смотрел на дом. Ни для него, ни для Губенко, предупредил Шагалов, этого дома в природе не существует, потому что иначе может получиться так, что все четверо, не сговариваясь, могут в одно и то же время из разных положений бросить взгляд на окна, и тогда там, в доме, все сразу станет ясно. И кроме того, Шагалов сказал, что непосредственного участия в захвате Новожилова Денисов принимать не должен.