– О, какая горячая девочка, – шептал граф, осыпая ее живот поцелуями. – Я видел, как сжалась твоя вагина и прелестный анус. У тебя такой розовый, чистый, тугой и нетронутый анус, – шептал он.
Она плохо понимала, о каком Янусе он говорил. Кто такой, этот Янус? Она вдруг сильно захотела спать. Голова ее склонилась к подушкам. Он лег рядом. Спустя время она услышала, что он встал и ушел в уборную. Он пробыл там минут десять. А после из уборной донесся стон. А может, ей это приснилось…
Проснулась она, по привычке, рано. Рядом с ней спал ее ненаглядный Анатоль. То, что вчера произошло между ними, выглядело неправдоподобной сказкой, каким-то чудным, волнительным и сладким сном.
«Так не бывает! – думала она. – Мое пребывание в этом доме вначале было похоже на кошмарный сон. А сейчас что? Я и сейчас не проснулась. Только этот сон внезапно стал настолько хорош, что я бы предпочла смотреть его всю жизнь».
Воспоминания обо всех унижениях, тяжелой работе, приказах Капитолины, злобных взглядах Руфины, казались ей настолько далекими, словно все это было в прошлой, ненастоящей жизни. За эти сутки она даже ни разу не вспомнила о матери и братьях. Все ее мысли были заняты одним графом. Его сильными руками, красивым лицом, чувственным ртом. Ей безумно нравился его запах – эта губительна смесь английского дорогого табака и французского одеколона. Даже его подмышки и живот пахли по-особому. «Кто он? Да он сам бог… Я не только отдамся ему навеки. Прикажи он – и я умру за него. Возможно, сегодня он сделает из меня настоящую женщину. Девочки говорили, что в первый раз – это больно. Ну и что? Я все стерплю. Все… Лишь бы он любил меня».
Она сидела на коленях и откровенно любовалась им. Сбитое одеяло обнажило его пленительный торс. Он лежал на боку. Лишь тонкая нательная сорочка прикрывала его широкие плечи. Сквозь ворот сорочки виднелась волосатая грудь. Боже, вчера, в темноте, я толком не смогла его рассмотреть. Вблизи, при ярком свете, он даже лучше, чем я могла представить. О, эти волнистые темные волосы, в меру длинный и такой прекрасный нос. Почти римский профиль, мягкие, но такие нежные губы. А как прекрасно его дыхание… Он бог! Он перевернулся и лег на спину. Сквозь тонкую ткань проступил его главный орган. Он стоял торчком и был немаленьких размеров. Сквозь батист просвечивал его четкий контур, были видны напряженные вены и круглая головка. Это то, что противная Анька называла – х*ем. Мила вздрогнула и от этого слова. Вздрогнула и поежилась.
Граф давно не спал и сквозь полуприкрытые веки рассматривал её. В какой-то момент он открыл глаза и улыбнулся. А потом привстал и крепко обнял. Он прижал ее к себе спиной так сильно, что она ощутила стальную твердость этого органа. Неужели это войдет в меня? Он большой… Но справедливости ради, она совсем некстати припомнила и то, что у тех, пьяных мужиков, эти… х*и были еще толще и длиннее…
«Ну и хорошо, что у Анатоля не такая дубина, как у тех… босяков, – подумала она. – Её граф дворянин и аристократ – ему негоже иметь меж ног оглоблю…»
Она подумала, что сейчас граф снова начнет любовную игру, оставленную ночью, но он лишь нежно расцеловал ее в щечки.
– Мила, ты умывайся и завтракай. Я сейчас отправлюсь по делам. А заодно заеду в магазин и куплю тебе одежды. Когда вернусь, мы снова поедем по магазинам и в ресторан. Там и пообедаем.
Он встал с кровати, накинул халат и вышел из спальни. Она чуть разочарованно посмотрела ему вслед. Он снова запер ее на ключ. Людмила не торопясь сходила в уборную и привела себя в порядок. Она расчесала длинные волосы, заплела их в косу. Потом позавтракала маленькими булочками и запила все это остывшим кофе. От нечего делать она снова залезла на кровать и принялась рассматривать картинки. Она сразу перешла ко второму альбому. В нем уже были рисунки, изображающие само любовное соитие. Сначала это было изображение любовных парочек и похотливые игры меж ними, потом пошли рисунки с групповыми оргиями. Многие из них были с юмором и изображали сатиров или чертей, забивающих огромные орудия в срамные места толстозадых дам. Были здесь и фотографии настоящих людей, занимающихся развратом. После получасового просмотра всей этой коллекции откровенного творчества, внутри живота Людмилы разлился немыслимый жар. Она легла навзничь и снова раздвинула ноги. Её пальцы нырнули туда, где вчера ее ласкал Анатоль.