Считая внучатых племянников и троюродных братьев и сестер по всем линиям, клан Вангеров состоял из сотни людей. Семья оказалась настолько огромной, что Микаэлю пришлось создать у себя в ноутбуке отдельную базу данных. Он использовал программу «Ноутпэд» (www.ibrium.se) — превосходное творение двух парней из стокгольмского Королевского технологического института, которое те распространяли через Интернет как программное обеспечение для музыкальных композиций. По мнению Микаэля, эта программа была из числа совершенно незаменимых при проведении журналистского расследования. Каждому из многочисленных Вангеров в базе данных отводился отдельный документ.
Генеалогическое древо семьи достоверно прослеживалось до начала XVI века, когда предки Хенрика носили фамилию Вангеерсад. По его мнению, она, возможно, происходила от голландской фамилии ван Геерстад; если это верно, то их родословная начиналась аж с XII века.
В более поздние времена семья проживала в Северной Франции и оказалась в Швеции вместе с Жаном Батистом Бернадотом
[37]
в начале XIX века. Александр Вангеерсад был военным и хоть лично короля не знал, но прославился как талантливый начальник гарнизона и в 1818 году получил имение Хедебю в благодарность за долгую и верную службу. У него имелись также собственные средства, которые он использовал на покупку в Норрланде крупных лесных массивов. Его сын Адриан родился во Франции, но по просьбе отца переехал в находившийся далеко от парижских салонов провинциальный норрландский городишко Хедебю, чтобы управлять имением. Он занимался сельским и лесным хозяйством, используя новые методы, поступавшие с континента, и заложил целлюлозную фабрику, вокруг которой вырос город Хедестад.
Внука Александра звали Хенриком, и он сократил фамилию до Вангер. Он развивал торговлю с Россией и создал маленький торговый флот, чьи шхуны в середине XIX века ходили в Балтию, Германию и центр сталелитейной промышленности — Англию. Хенрик Вангер-старший внес разнообразие в семейное дело, основав достаточно скромный горный промысел и некоторые из первых в Норрланде металлургических заводов. Он оставил после себя двух сыновей, Биргера и Готфрида, которые и основали клан Вангеров-финансистов.
— Ты знаком со старыми законами насчет наследования? — спросил во время беседы Хенрик Вангер.
— Целенаправленно я этим никогда не занимался.
— Я тебя прекрасно понимаю и тоже вечно путаюсь. Биргер и Готфрид, в духе родовой традиции, жили как кошка с собакой и ожесточенно боролись за власть и влияние на семейных предприятиях. Борьба эта сделалась во многих отношениях обузой, потенциально угрожавшей перспективам всего дела. По этой причине их отец перед самой смертью решил создать систему, при которой бы каждый член семьи наследовал некую долю всего предприятия. Задумано наверняка было правильно, но привело это к ситуации, когда мы, вместо того чтобы подключать компетентных людей и партнеров извне, получили правление концерна, состоящее из родственников с одним или несколькими процентами голосов.
— Это правило действует и по сей день?
— Вот именно. Если кто-нибудь из членов семьи хочет продать свою часть, сделать это можно только внутри клана. На ежегодное собрание акционеров сейчас съезжается около пятидесяти Вангеров и их потомков. У Мартина примерно десять процентов акций; у меня — пять процентов, поскольку я много акций продал, в частности Мартину. Мой брат Харальд имеет семь процентов, а большинство остальных владеют только одним процентом или половиной.
— По правде говоря, я об этом ничего не знал. Как-то даже отдает средневековьем.
— Просто чистейшее безумие. На деле это означает, что любым своим действиям на предприятии Мартин должен сначала обеспечить поддержку по крайней мере двадцати-двадцати пяти процентов совладельцев, а это не так легко.
Хенрик Вангер продолжил рассказ о семействе:
— Готфрид Вангер умер без наследников в тысяча девятьсот первом году. То есть у него имелись четыре дочери, но в то время женщин в расчет не принимали. Им выделялась доля дохода, но делами занимались мужчины. Только когда женщинам предоставили право голоса на выборах, уже в двадцатом веке, они смогли участвовать и в собраниях акционеров.
— Как либерально.
— Не иронизируй. Тогда было другое время. Как бы то ни было, у брата Готфрида, Биргера Вангера, имелось три сына — Юхан, Фредрик и Гидеон Вангеры, и все они родились в конце девятнадцатого века. Гидеона можно не считать; он продал свою долю и эмигрировал в Америку, где у нас по-прежнему имеется ветвь семьи. Но Фредрик и Юхан управляли акционерным обществом вплоть до создания современного концерна «Вангер».
Хозяин снова достал свой альбом и показал фотографии. На снимках начала прошлого века были запечатлены двое мужчин с массивными подбородками и прилизанными волосами; со строгим выражением на лицах они смотрели прямо в объектив.
— Юхана Вангера в семье считали гением, он выучился на инженера и внедрил в производство ряд собственных запатентованных изобретений. Концерн базировался на стали и железе, но предприятие расширялось и за счет других отраслей, например текстиля. Юхан Вангер умер в пятьдесят шестом, оставив трех дочерей — Софию, Мэрит и Ингрид, которые стали первыми женщинами, автоматически получившими право принимать участие в собраниях акционеров.
Второй брат, Фредрик Вангер, — это мой отец. Будучи бизнесменом и руководителем производства, он использовал изобретения Юхана для увеличения доходов. Отец дожил до шестьдесят четвертого года. До самой смерти он активно участвовал в руководстве концерном, хотя еще в пятидесятые годы передал повседневное ведение дел мне.
Получилось в точности как с предыдущим поколением, только наоборот. У Юхана Вангера были только дочери. — Хенрик Вангер показал фотографии женщин с внушительными бюстами, в широкополых шляпах и с зонтиками от солнца в руках. — А у Фредрика — моего отца — рождались одни сыновья. В общей сложности нас было пять братьев: Рикард, Харальд, Грегер, Густав и я.
Чтобы получить хоть небольшую надежду разобраться во всех ветвях рода, Микаэль склеил скотчем несколько листов формата А-4 и принялся чертить генеалогическое древо. Он особо выделил имена членов семьи, находившихся на острове во время встречи 1966 года и тем самым хотя бы теоретически имевших возможность быть причастными к исчезновению Харриет Вангер.
Детей до двенадцати лет Микаэль отбросил — с Харриет Вангер могло случиться что угодно, но все же опираться следовало на здравый смысл. Немного подумав, он вычеркнул и Хенрика Вангера — если патриарх имел какое-то отношение к исчезновению внучки брата, то его действия в последние тридцать шесть лет попадали в сферу психопатологии. Следовало также исключить мать Хенрика, которая в 1966 году пребывала в почтенном возрасте восьмидесяти одного года. Оставались двадцать три члена семейства, которых, по мнению Хенрика, стоило отнести к группе «подозреваемых». Семеро из них с тех пор умерли, а несколько человек достигли достойного восхищения возраста.
Однако Микаэль был не готов разделить убеждение Хенрика Вангера, что за исчезновением Харриет стоял непременно кто-то из членов семьи. К списку подозреваемых следовало добавить еще ряд посторонних людей.
Дирк Фруде вступил в должность адвоката Хенрика Вангера весной 1962 года. А если из находящихся в доме принимать во внимание не только господ, то кто входил в число прислуги в то время, когда пропала Харриет? Нынешний «дворник» Гуннар Нильссон — пусть даже у него алиби, — которому тогда было девятнадцать лет, и его отец Магнус Нильссон имели к острову самое непосредственное отношение, равно как художник Эушен Норман и пастор Отто Фальк. Был ли Фальк женат? Хозяин Эстергорда Мартин Аронссон и его сын Йеркер Аронссон жили на острове и к тому же общались с Харриет все ее детство — какие у них были отношения? Имелась ли у Мартина Аронссона жена? Были ли еще люди в имении?