Милли обнаружила визитку Хью Эмерсона. На ней был указан номер его мобильника. И по воле случая перед Милли оказался телефон.
— Что ты делаешь? — спросила Эстер.
— Хочу быть любезной и сообщить, что мы нашли его бумажник.
— А почему ты давишься от смеха? Милли одарила ее невинным взглядом.
— Не вижу причины, почему бы нам немного не развлечься.
Было уже полпервого ночи, но по телефону ответили после второго гудка. Милли рассудила, что в любом случае в пятницу после полуночи привлекательный, двадцативосьмилетний волокита вряд ли уже лежит в постели и сладко спит.
Может, он и в постели, но, конечно, не спит.
— Алло? Алло? — Она затаила дыхание, когда услышала на другом конце мужской голос. — Хью, это ты?
— Да. Кто это? — Голос был глубоким и безусловно привлекательным, обещающим много приятных минут. Это характерная черта сладкоголосых негодяев: в их арсенале всегда имеется соблазнительный голос, и если подпасть под его очарование — хоть трусики скидывай.
Если только это не белые хлопковые трусы от «Маркса и Спенсера», отметила про себя Милли; эти могут оказаться непреодолимым препятствием. Даже для самого отъявленного соблазнителя.
— О, Хью, слава богу, я тебя нашла! Это Милли, ты меня помнишь? Мы познакомились на вечеринке в Фулеме.
— Милли. — Когда он повторил ее имя, она услышала по голосу, что он озадачен. — Мне жаль, что вы меня потеряли. Но о какой вечеринке идет речь?
Ха, конечно, он не помнит, ведь он бывает на множестве вечеринок. Вероятно, на трех или четырех за ночь.
— Это было пять месяцев назад, перед Рождеством. Ты должен помнить, — настаивала Милли. — Я была в красном платье с блестками. Мы немного поболтали, потом ты предложил подняться наверх, и мы...
— Извините, — прервал ее Хью Эмерсон с улыбкой в голосе. — Вы меня с кем-то спутали.
— Хью, пожалуйста, не говори так.
— Я серьезно. Не знаю, откуда у вас мой номер, но это точно был не я.
— Тебя зовут Хью Эмерсон, и ты живешь на Ричмонд-Крисент. Тебе двадцать восемь лет, — тараторила Милли с истерической ноткой в голосе, — и у тебя светлые волосы и красивые ноги.
— Но...
— И родинка на животе, слева от пупка, — победоносно объявила Милли, в то время как Эстер показывала ей фотографию.
Хью отвечал в полном недоумении:
— Слушайте, здесь явно какая-то путаница.
— Только не отрицай, — запротестовала Милли. — Ты не можешь делать вид, что ничего не было, Хью, потому что это было. Я была на вечеринке с моей подругой Эстер, а ты был со своей женой, или подружкой, или не знаю кем... хорошенькой девушкой с длинными темными волосами, не помню ее имени.
— Подождите минуту...
— Нет, Хью, выслушай меня. — Милли торопилась дойти до кульминации, прежде чем ее окончательно разберет смех. — Ты отвел меня наверх и соблазнил, и я не позволю тебе отделаться от меня. Я беременна, Хью, я жду твоего ребенка.
Это сообщение было встречено подходящим случаю молчанием.
Наконец Хью произнес:
— Слушайте, мне в самом деле очень жаль, но это неправда.
— О, я должна была знать, что так и будет. Ты отъявленный мерзавец, — застонала Милли. — Сначала ты изменял жене, а теперь решил посмеяться надо мной! Скажи, она знает, чем ты занимаешься, стоит ей отвернуться?
Еще одна пауза. Затем:
— Вы имеете в виду Луизу?
— Именно ее. — Милли с триумфом взглянула на Эстер. — Да, так ее звали, Луиза.
Голос Хью Эмерсона мгновенно изменился. Вся прежняя мягкость исчезла. Теперь он звучал так, как будто резко распахнули дверцу морозилки.
— Ладно, я не знаю, черт возьми, кто вы такая и зачем это делаете. Но к вашему сведению...
— Не слышу, — с отчаянием прошептала Эстер, когда его голос вдруг замолк. Дергая Милли за рукав, она прошипела: — Я ничего не слышу. Что происходит?
Клинк! Милли бросила трубку на рычаг. С побелевшим лицом, потрясенная, она уставилась на Эстер.
— Что? Что?
Милли не могла говорить, она вся сжалась от ужаса. Руки и ноги у нее похолодели.
— Хватит так на меня смотреть, — попросила Эстер. — Что он сказал?
Милли было тошно. От стыда она не могла поднять голову.
— Последние восемь месяцев они уже не живут с Луизой.
— Ха, что я тебе говорила? Они разошлись, потому что он ей изменял.
— Не совсем так, — возразила Милли. — Она умерла.
Эстер обняла Милли перед сном.
— Перестань, не хмурься, ты же не знала, что она умерла.
Милли покачала головой.