— Она тоже переживает. Время лечит, девочка моя.
Хочется на это надеяться. Очень хочется поверить в эти слова, но по себе знаю, что это не так. Не вылечит. Не выгонит боль, разрывающую плоть на куски. Никогда.
Завтрак проходит в тишине. За стол подсаживаются другие ребята. Надька смотрит на меня с презрением и ненавистью в глазах, остальные тоже косятся на меня, словно рядом кусок дерьма сидит. Плевать. Уже привыкла за эти дни. Да и за годы тоже.
День как день. Просиживание задниц на уроке, скучная лекция о подготовке к экзаменам. Бред. И так знаем, что будет непросто, не всем выделят бесплатные места в вузе, не всех смогут пристроить, если не постараться. И квартиры не всем дадут. А я слушаю этот бред математички и думаю, когда же это все закончится. Когда в нас перестанут тыкать пальцем, как на наркоманов? Когда мы станем самостоятельными и обретем железную броню против взрослых?
Когда нас перестанут убивать?
Наступает вечер. Свободное время. Уроки делать неохота. Тем более нам почти ничего не задали.
— Ева, — в комнату врывается мелкая девчонка, заставляя всех сидящих повернуть к ней головы. — Тебя Римма Васильевна вызывает.
Я смотрю на девчонок. Те делают вид, что не замечают мои недоумевающие взгляды. Надька уставилась в учебник по биологии с таким интересом, словно мужские гениталии на всю страницу откопала.
И чего меня жаба вызывает? Не делаю даже попыток создать интригу. Не хочу. Ответ и так знаю. Оставалось только ждать, когда настанет мой черед отвечать по заслугам. Хотя с какой стороны посмотреть. Если бы не жадность и желание нажиться за счет государства и слишком наивных людишек, то наши жизни были бы чуть лучше. Но мы довольствуемся тем, что дают. Кормили, крышу над головой дали, и то хорошо.
Как послушная девочка стучу три раза, чтобы грымза успела спрятать в ящик припрятанные для нас деньги, и захожу, не спросив разрешения.
— О, явилась! — начинает женщина строгим тоном, но если внимательно присмотреться в выражение спокойного на первый взгляд лица, то можно увидеть недовольство первой степени.
— Вызывали?
— Конечно, Евочка. Присаживайся.
Остаюсь на месте, скрещивая руки на груди. Недовольство первой с половиной степени.
— А теперь напомни, что я говорила по поводу прогулов и выхода на улицу?
Действительно, что же? Она когда-то произносила несвязные фразы о том, что хорошее образование — спасение из этой жизни, или же отличные оценки и наблюдение за ребятами из группы дадут мне индульгенцию. Только меня не просили, мне приказали. А я не люблю слушать в свой адрес приказы.
— Ничего.
— Ева! — говорит с легким нажимом.
— Я не имею права погулять по городу? — смотрю в упор в черные глаза женщины. Морщинка между бровей становится заметнее, взгляд сужается, губы поджаты. Недовольство второй степени.
— Не имеешь.
— Ага.
— Ева! — стучит она кулаком по столе. Лет десять назад я бы вздрогнула, но не сейчас. Иммунитет к таким пугалкам появился. — Ты была наказана за проступок. Тебе запрещено покидать стены, пока…
— То есть Ваньке можно, а мне нельзя?
— Повторяю в последний раз. Тебе запрещено покидать стены интерната, пока ты не осознаешь свою вину!
— Я не виновата!
Вот еще я признаваться буду! Хренушки! Он сам набросился, сам нарушил те же правила, что и я, и избил Мишу со своими братанами. Из-за него мой друг оказался в больнице, из-за него сердце дало сбой, и потребовалась срочная операция.
Из-за него я потеряла самого близкого человека на свете…
— Ты сбежала в учебное время, влезла в драку и подставила своего одногруппника под удар. Впредь будешь находиться под моим присмотром, — чеканит так, словно выносит приговор. Но это бред полный.
— Чертос два!
— Смотрю, тебе лекарства совсем не нужны.
А вот теперь ее слова не кажутся бредом. Теперь действительно меня приговорили к адскому существованию возле самого пекла. Там, где брызги лавы долетают до пребывающих темных душ и приносят боль. Разрушают оболочку. Раз и навсегда.
Без возможности на восстановление…
Эта сука знает на что давить. Никто ей не помешает осуществить план или убрать неугодных. Ее муженек в правительстве города работает, хрен кто снесет эту грымзу с должности, и в тюрьму не посадит за нарушения закона. Так всегда. Если бы не она, я бы уже давно ушла отсюда и жила бы счастливой жизнью.
С любящими родителями…
Стоп, Ева! Вспомни, какие они поначалу добрые. Стоит только покинуть стены заведения, превращаются в настоящих покровителей адской цитадели. Где нет права на голос, на лишний вдох. Ни на что, кроме существования и получения пособия. Но об этом я узнала позже.