— Вот и славно, — нарушает тишину между нами. — Иди на уроки и извинись перед Иваном.
— За что? — чуть ли не выкрикиваю я.
— За моральный и физический ущерб.
— Но я не…
— Таблетки!
Сука! Гребаная сволочь! Знает же, что без них я труп. Была б ее воля, давно бы мне ничего не давала и позволила бы умереть, как бездомному щенку.
Как Мише…
Она раздавала нам по минимуму, медсестра следила, чтобы мы соблюдали режим. Только его не было с самого начала. Лекарств не хватало. И ни единую душеньку в этом богом забытом месте не волновало наше состояние. Наша боль. Наше здоровье, которое не улучшалось.
А вот любимому Ванечке позволено все! И лекарства в нормальных дозах, и за прогул уроков по башке не получает. Даже драться может с кем угодно и где угодно. Его не накажут, не посадят в изолятор. Нет. Он же любимчик, подает надежды в науке. Знаете какие? Рассказать?
Их нет. В смысле надежд. Есть только одна, и зовут ее Римма Васильевна.
Этот гад у меня ответит. Все ответят. За ложь, которую тот придурок пустил, за драку с Мишей, за больницу, где с ним обращались, как со скотом.
И за деньги, которые ему так и не перевели…
Сука!
Как будто он не знал, что с ним может случиться, если меня довести. А он довел. До грани. И я готова прямо сейчас переступить через нее. Этот придурок еще попляшет у меня. А лекарства… На счету вроде бы осталось немного денег. Хватит, надеюсь на упаковку.
Тихо прохожу в комнату, где, радуясь, что все сидят в общей гостиной, не смежной со спальней, надеваю верхнюю одежду и так же на цыпочках выхожу. Только не к выходу иду, а к подвалу. Мало кто знает, что там есть проход. Как в Гарри Поттере семь потайных ходов. Вот и у нас есть один такой. Выводит сразу же к люку. Силенок бы хватило его поднять.
Знаю, где его искать. Как обычно, в парке шатается со своей компашкой. Скажет, что был на уроках, даже домашку готовую покажет. Не знаю, откуда он ее берет. Да мне по хрен. Сейчас главное найти его. И чем скорее, тем лучше.
Он у меня получит. И тот художник-благотворитель получит. Козел
— О, куда спешишь, малая? — путь преграждает Санек. Он тоже когда-то был детдомовским, пока родителям не вернули права и не забрали в обычную школу. Теперь недалеко от нас ошивается, следит, как говорится. Только эта слежка что-то не особо помогает.
Мише не помогла…
— Ваню видел?
— А, этот? Так он в парк потопал.
— Ты идешь со мной, — тяну парня за руку и иду в сторону входа в парк. Как хорошо, что разница в росте небольшая, всего пара сантиметров. Иногда удобно быть высокой. Ключевое слово: иногда.
— Эм… Я вообще-то собирался…
— Этот уебок пристал ко мне на улице, избил Мишку и обвинил во всем меня. А потом…
— Ясно, пошли.
Теперь уже Санек тянул меня за руку в нужную сторону. Идем. Быстро идем. На бег переходим, когда видим одну из нянечек интерната. Та быстро все директрисе доложит, да еще и премию получит, и Санек знал об этом, как никто другой.
Сердце стучит, как бешеное. Задыхаюсь. Быстро запыхаюсь. Давно не бегала. Но лучше так, чем спалиться перед очередной грымзой.
— Ты как? Можешь дальше? — спрашивает парень, когда мы прошли за ворота и остановились посреди аллеи. Темно так. Одна лампочка перегорела. Опасно тут находиться простым смертным. Но не нам. У нас иммунитет.
— Да, сейчас передохну.
Вот что значит физическая подготовка на нуле. Это чаще всего меня подводит, когда хочу свалить на улицу. Сейчас почти не подвела. Надо лекарство принять. Как только разберусь с этим придурком, приму. Главное, без палева вернуться в интернат.
Людишки снуют туда-сюда, смотрят на нас, как на последнее говно. Что, ни разу детей не видели? Наверняка свои дома ждут. Но вы все равно начинаете смотреть на нас, как на дерьмо, не достойное шагать по тем же улицам, что и вы. Чем мы отличаемся? Одеждой? Взглядом? Походкой? Да ничем! Просто вы видите то, что хотите видеть.
— Смотри! Вот он! — Санек указывает на сгорбившегося мальчишку. Один. Без свиты. Ну все, придурок, я тебя нашла!
— Слышь, сюда иди! — кричу на весь парк.
О, голову поднял, увидел, кто на него смотрит, а главное — кто зовет. Поздно бежать, урод сраный, сейчас ты за все ответишь!
Санек быстро догоняет Ваню и скручивает его.
— Думаешь, я совсем дура и не догадаюсь, что ты напиздел жабе? — нажимаю предплечьем на горло. Краснеет. Санек сзади держит, я спереди. Не вырвешься, крысятина.
— Так тебе и надо, дура тупая! Твой дружок заслужил самой гадкой смерти.