Сука!
Вновь эта чертова красная пелена заслоняет все вокруг. Не вижу дороги, не понимаю, в какую сторону еду. Пробок нет. Объезжаю немногочисленные машины, создавая аварийные ситуации. Что, не нравится, когда вас подрезают? А меня это не ебет! Сами виноваты! Не хрен, как черепахи плестись по трассе!
Почему так больно? Грудь сдавливает, словно с двух сторон от меня поставили пресс. Он постепенно оказывает давление, ломает ребра, а острые грани задевают жизненно важные органы. И протыкают. Насквозь.
Чертова Яна! Чертов хахаль, чертова врачиха, которая предложила мне бездейственное лечение. Чертова грязная симулянтка со слипшимися волосами! Надеюсь, она никогда не появится в моей жизни!
Никогда!
— Я дико извиняюсь, но вы не в ту сторону меня везете.
ЕБАНЫЙ РОТ!
Резко нажимаю на тормоза. Девчонка чуть ли не на переднее сидение перекатывается, спасает только то, что ее мелкие ручонки держались за спинки кресел. Какого хера тут происходит?
— Не зыркайте так на меня, мистер правильная морда лица! Не настолько я страшная!
Она что, издевается, да? У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло! Вон, сзади машины гудят, а я даже аварийку не поставил.
— Ты каким хером тут оказалась?
— Ах, это? — она хитро улыбается, глядя на меня блестящими глазами. И нет, блестят они не из-за слез. — Прокралась, пока вы в магазине были.
— Я же машину на блокировку ставил!
— Уверены?
Только не говорите, что Беха меня подвела! Это же хренова БМВ за хренову тучу лямов! Она не могла написать на ключах о блокировке, а по факту не включить защиту!
— Ты в курсе, что уже третий раз при мне нарушаешь закон? — внимательно смотрю на это наглое девичье лицо. Нет, не девичье, детское. Если отмыть от странных пятен под глазами.
— Да? — поднимает темные брови вверх. — А ты докажи!
— Не наглей, девочка, — беру ее за шкирку, чувствуя под рукой что-то мокрое и липкое. — Я в два счета могу стереть тебя в порошок.
— Ох уж эти угрозы, — говорит она устало. — Знаешь, я и не такое слышала, когда людишки хотели избавиться от лишнего тела. Жива, как видишь.
Это кто вообще такая? Что за быдло? И почему она вся грязная? В душ бы сходила. Ощущение, что на помойке с бомжами живет. Хорошо, что не воняет, как из мусорки.
— Чего смотришь? Отвези меня домой!
— Ты случайно не охуела? — таращусь на нее во все глаза, сильнее сжимая куртку. Еще немного, и я ей пропищу по самое не хочу, и не посмотрю, что она девчонка!
— Учитывая, что ты на меня наехал, нет, — говорит она тем же нагло-спокойным голоском. — А еще ты за руль пьяным сел.
— Откуда ты…
— От тебя страйком разит.
Да что ты говоришь? А я что-то не особо опьянение чувствую. Веришь? Да мне плевать в общем-то!
— Давай ты меня по-быстрому довезешь, а я сделаю вид, что мы не виделись, — добавляет девчонка.
— А давай ты свалишь отсюда на хуй, а я не заявлю в полицию о порче имущества?
Да, это касается не только моей машины, но и вторжения в мою квартиру! Да, я все еще помню, как эта дура ногой обои в прихожей испачкала!
— Ай! — она снова хватается за локоть. — Мне дико больно! Рука! Моя рука! Зачем вы так! — вижу, как из правого глаза скользит одинокая слеза. Затем вторая, третья, но уже из двух глаз.
Во что я влип?
— Не особо правдоподобно.
— Органы подумают иначе, — девчонка шмыгает носом, смахивает рукой слезы и с тем же вызовом смотрит на меня. Нашел на свою голову. И куда только ее родители смотрят?
— Ай! — она снова хватается за локоть. — Мне дико больно! Рука! Моя рука! Зачем вы так! — вижу, как из правого глаза скользит одинокая слеза. Затем вторая, третья, но уже из двух глаз.
Во что я влип?
— Не особо правдоподобно.
— Органы подумают иначе, — девчонка шмыгает носом, смахивает рукой слезы и с тем же вызовом смотрит на меня. Нашел на свою голову. И куда только ее родители смотрят?
— Ладно, — отпускаю ее и поворачиваюсь к лобовому стеклу. — Куда тебе надо?
— Ура! — девчонка тут же пересаживается на переднее сидение. — Битцевский парк. Чертаново. И побыстрее, пожалуйста.
Поворачиваю голову и смотрю, как она усаживает калачиком рядом со мной и глядит вперед так требовательно, словно я королеву Англии подвозить собираюсь. Она не поворачивается, не ухмыляется. Ждет, когда мотор заведу. Пачкает своими огромными мужскими ботинками кожаное сидение, усевшись на нем в позе эмбриона. Капли уличной грязи стекают по нему, а потом и на пол.
— После тебя даже химчистка с грязью не справится, — замечаю я.
— Что? — все же поворачивает ко мне голову и окидывает темным взглядом. — Ах, это? Ну сорян, у меня живот побаливает.