«Может быть, я не хотела говорить, Басти».
Он напечатал, потом вернул ей телефон обратно.
«Наверное, могло быть и хуже. Ты могла бы назвать меня Золотком».
Из ее горла вырвался ужасный смешок.
Она ответила: я бы никогда.
Себастьян написал: И за это я люблю тебя.
Когда мужчина с этими словами вернул ей телефон, Челси снова заплакала.
Черт побери, она пообещала себе, что не будет плакать и рыдать, как ребенок, из-за мужчины. Она была сильной и независимой. Она была Сиськастой Чести, задиристой дивой дерби.
Но сейчас? Сейчас бы она отдала все, чтобы быть мисс обнимашка, а не последним выжившим. Позволить Себастьяну заключить ее в объятия и дать ей понять, что все хорошо. И это было бы круто. Что она в безопасности, и она принадлежит ему, и Себастьян любит ее, и ничто больше не разлучит их.
Но это, конечно, был сон. Реальность была вся в дерьме.
Расстроенная Челси встала и вернула ему телефон. Она должна была уйти. Неуклюже пробираясь сквозь толпу, она спустилась с трибун. Она знала, что мужчина преследует ее, но Челси было все равно. Она убежит в женский туалет или раздевалку – куда угодно, куда угодно, лишь бы оказаться подальше от Себастьяна.
Это место было переполнено, и Челси не была знакома с его планировкой. Девушка тщетно огляделась в поисках туалета, а затем просто выбежала из здания. По крайней мере, на улице у нее будет свежий воздух, чтобы очистить голову. Челси побежала, жалея, что не надела роликовые коньки. От жизни так легко убежать, когда ты на роликах.
Неужели именно это она и делает? Сбегает? От этой мысли у нее закружилась голова, и Челси стало больно.
Неужели она все-таки трусиха?
Снаружи было свежо и немного прохладно, чем внутри помещения, и Челси с облегчением втянула в себя воздух. У нее болела голова. Да и сердце тоже. По крайней мере, звук был приглушенным, и за это она уже была благодарна.
– Челси? – крикнул Себастьян ей вслед. – Ты в порядке?
– Мне просто нужна минутка, – сказала она, не оборачиваясь.
– Дело во мне? Я тебя напугал? – От раскаяния в его голосе у Челси защемило сердце. – Ты же знаешь, что это последнее, чего я хочу в жизни.
Челси повернулась к нему – Себастьян заслуживал знать, что она не боится его.
– Я не боюсь тебя, Себастьян. Просто так получилось… Все очень запутано. – У нее в горле образовался огромный комок.
– Тогда позволь мне облегчить тебе задачу. – Себастьян шагнул к ней, и, боже, он был так прекрасен: смуглая кожа, темные вьющиеся волосы и пронзительные зеленые глаза. Он был одет в светлую спортивную рубашку цвета хаки, подчеркивающую его черты лица, совершенство его подбородка. И джинсы идеально гармонировали с цветом рубашки. Вероятно, это была версия Себастьяна о том, как надо одеваться, и у Челси вырвался жалкий смешок.
– То, что ты здесь, делает это еще сложнее, Себастьян.
– Это потому, что ты не хочешь видеть меня здесь? Мужчина подошел к Челси и поднял руку, словно хотел коснуться ее щеки, погладить подбородок. Вместо этого Себастьян просто откинул назад несколько завитков ее растрепанных ветром волос.
– Это слишком тяжело, – снова прошептала она. – Это заставляет меня хотеть того, чего я не могу иметь.
Его большой палец скользнул по ее губам, и он обхватил ее подбородок, приподнимая голову девушки, заставляя Челси встретиться с ним взглядом.
– Тогда позволь мне объяснить тебе, как сильно ты ошибаешься, любимая. – Он наклонился и нежно коснулся губами ее губ. – Я люблю тебя. Я не хочу, чтобы ты от меня уходила.
Челси хотелось закричать, сказать, что он не может находиться здесь, что она защищает его.
– Я знаю все о видео, – добавил Себастьян, прерывая ее беспорядочные мысли.
Челси застыла, в шоке подняв на него глаза.
– Что? Ты знаешь?
Себастьян кивнул, притягивая девушку к себе, пока она не прижалась к его груди.
– Позволь мне объяснить прежде, чем ты психанешь. – Челси неохотно кивнула, и он продолжил: – Руфус пришел проведать тебя после того, как ты уехала, и сообщил, что накануне ты встречалась с моей матерью. Я понял, что она причастна к твоему уходу, и сразу же помчался к ней, желая выяснить, что произошло.
Челси закусила губу. Боже, она ведь плохо заметала следы. Она была в таком оцепенении, настолько затуманена горем, что не могла ясно мыслить. Челси должна была сказать что-нибудь Руфусу. Он был очень добр, а она совершенно забыла о нем.
– Моя мать рассказала мне о видео. Она думала, что это добровольно. Когда я сказал ей, что это преступление, она извинилась. – Себастьян скорчил гримасу. – Она все испортила и знает об этом.