Рока встретила секретарша, услугами которой Эллек пользовался уже семнадцать лет. Мисс Джейн Уэллс работала еще на отца Монти Эллека. Проведя Рока внутрь, секретарша скромно удалилась, закрыв за собой дверь.
Эллек сидел за стоявшим посреди комнаты резным столом из красного дерева, больше напоминающим туалетный столик. А стул с высоченной спинкой с легкостью можно было принять за украденный у вождя африканского племени трон. Сиденье было таким высоким и мягким, что даже после того, как Эллек распорядился подпилить у стула ножки, его короткие ноги все равно не доставали до пола. Высоким ростом председатель правления «Глобалэкс», мягко говоря, не отличался, да и голос имел тонкий. Когда он говорил, лицо у него подергивалось и от волнения, и от нервного тика, поэтому выражение этого лица разгадать было всегда трудно. Эллек почти полностью облысел, зато брови его отличались густотой и кустистостью. Когда Эллек хмурился – а делал он это примерно каждые пять секунд, – они принимали и вовсе экзотическую форму.
– Здравствуй, Алекс. Садись.
Эллек сделал приглашающий жест ручкой с пухлыми пальцами. Рок посмотрел по сторонам, обратив внимание на парные розовые кушетки Викторианской эпохи, темно-зеленый честерфилдский диван и маленькое ярко-зеленое кресло возле окна. Что и говорить, посидеть здесь было на чем, но все эти предметы мебели были расположены далеко от стола. После недолгих колебаний Рок опустился в ярко-зеленое кресло.
Формальностей Эллек не любил, поэтому сразу перешел к делу:
– Из-за нападения Израиля на «Осирак» цены на многие металлы подскочили.
Рок кивнул:
– Да. Особенно на золото, сэр Монти.
– А еще на серебро, цинк, свинец и медь.
Далее председатель правления по памяти назвал цены на все названные им металлы. Року оставалось только согласно кивать.
– Наверное, рад, что рынок наконец оживился? – спросил Эллек.
– Пока трудно загадывать, сколько это продлится.
– До сих пор ездишь на этом своем «порше»?
В голосе Эллека звучало явное неодобрение. Вообще-то Алексу полагался служебный автомобиль, но председатель наотрез отказывался приобретать для сотрудников иномарки. Если хотят иностранную машину, пусть покупают за свои деньги.
– Да, сэр Монти.
– Может, лучше выберешь что-нибудь британское? Сам знаешь, платить тогда будет компания.
– Спасибо за предложение, сэр Монти, но в ближайшее время обзаводиться британским автомобилем не планирую.
Пожав плечами, Эллек взглянул на часы:
– Двадцать минут пятого. Ровно в четыре тридцать, и ни минутой позже, начинай продавать золото. И чтобы к пяти часам ничего не осталось! У тебя много обеспеченных и влиятельных клиентов. Нельзя, чтобы они остались… недовольны.
– Думаю, цена поднимется еще на несколько долларов, – с некоторой обидой и вызовом возразил Рок.
Брови Эллека тут же высоко взлетели, будто два гигантских мохнатых мотылька. Он причмокнул губами со звуком, весьма напоминающим чавканье, когда идешь по вязкой грязи в резиновых сапогах.
– А если не поднимется? Готов взять на себя ответственность за убытки?
– Разумеется, нет, сэр.
– Много денег сегодня заработал для клиентов?
Рок кивнул.
– Надо думать, покупал, когда цена была четыреста девяносто восемь? – уточнил Эллек.
Некоторое время Рок молча смотрел на начальника. Как лучше ответить, он не знал и решил сказать правду – вернее, почти правду.
– Нет, сэр Монти. Дождался, пока цена не вырастет до пятисот девяти.
– Почему? – вежливым, даже слишком вежливым тоном уточнил Эллек.
– Хотел убедиться, что тенденция к росту достаточно устойчивая.
– Понимаю, – все с той же чрезмерной вежливостью ответил Эллек. – Когда Израиль разбомбил «Осирак» в 1981 году, пресса назвала этот единичный акт агрессии самым масштабным со времен атаки японцев на Пёрл-Харбор. Сегодня Израиль снова напал на «Осирак» – то есть нынешний акт агрессии, видимо, второй по масштабности после Пёрл-Харбора. Весь мир спешит покупать, покупать и покупать, и только Алекс Рок сидит и чего-то ждет.
– Мне показалось, так будет благоразумнее.
На сей раз брови Эллека опустились почти к самому носу. Теперь он оставил вежливый тон.
– Из-за тебя шесть наших самых крупных клиентов потеряли по десять долларов с унции. И это ты называешь благоразумием? А после этого еще имеешь наглость не соглашаться с моим решением и давать советы? Возвращайся в офис, Алекс Рок, и начинай продавать в половине пятого, как я тебе велел. Если в пять часов продано будет не все, считай, что оставшееся золото переходит в твою личную собственность. Тебе за него и платить, ясно?