«Кокосмос» оказался действительно приятным местом для завтрака. Здесь можно было как воспользоваться буфетом, так и заказать еду á ля карт. Я как раз решала, какой из вариантов выбрать, когда за спиной голосом Константинидиса громыхнули:
— Едва тебя нашёл! Уже весь отель знает, что я потерял жену! Не могла меня подождать?!
Подскочив, я схватилась за грудь и сдавленно выдохнула:
— Вопишь, будто я сбежала, прихватив все твои ценности!
— При чём тут ценности? Что у тебя за сравнения?! — раздражённо фыркнув, он кивнул на один из столиков на террасе. — Идём, нужно поговорить!
— А после завтрака нельзя? — простонала я.
— Это не займёт много времени, — супруг подхватил меня за руку, но я отдёрнулась.
— Ладно, иду…
Едва мы заняли места на террасе, к нам подошла девушка в ярком сари и положила на столик меню в кожаных переплётах. Но стоило мне протянуть к ним руку, сизигос отдёрнул оба переплёта на край стола, и я сдалась. Обречённо вздохнув, выжидательно подняла на него глаза.
— Я подумал над твоими словами и… ты совершенно права, — Константинидис откинулся на спинку стула с видом профессора, собирающегося начать лекцию. — Через год всё равно разведёмся: так зачем всё усложнять? А вдруг бы ты забеременела? Такое ведь случается.
— Сплошь и рядом, — поддакнула я.
— Вот именно! И что тогда делать?
— Оформлять опеку над ребёнком, договариваться, с кем он останется, распределять время встреч…
— Одним словом, морока, — подытожил он. — Не думаю, что тебе это нужно в… сколько тебе лет?
— Девятнадцать.
— …девятнадцать лет.
— Абсолютно не нужно.
— Мне двадцать семь, — продолжал рассуждать Константинидис. — Но время найти жену, с которой не собираюсь разводиться, и уже тогда позаботиться о потомстве ещё есть.
— Сколько угодно, — снова согласилась я, чувствуя себя Стивеном из «Джанго Освобождённого», поддакивающим каждому слову месье Кэнди в лице Ди Каприо.
— Так что, — супруг выдохнул, словно с его плеч свалился огромный груз. — С этого момента мы — просто приятели, точнее, приятель и приятельница, которые проводят отпуск вместе! Это значит, больше я не предлагаю спать со мной в одной постели, не требую проявлять ко мне симпатию и не злюсь, когда звонит твой официант — можешь спокойно с ним разговаривать, я совершенно не против! А ты больше не вспоминаешь, что я «затащил» тебя под венец и не издеваешься над моей бывшей. Идёт?
Я сделала вид, что задумалась.
— То есть, раз мы «просто приятели», если мне кто-нибудь здесь приглянётся, я могу… — и вопросительно посмотрела на супруга.
— Конечно! — расплылся он в лучистой улыбке. — Но то же распространяется и на меня.
— Разумеется, — моя улыбка не менее лучистая. — Значит, можно позвонить Алексу?
Лицо благоверного дёрнулось.
— Почему Алексу?
— Ну, он намекал, что мог бы составить компанию…
— На нашем медовом месяце?! — неожиданно рявкнул Константинидис. — Имею в виду… ты всё ему рассказала?!
— Что ты затащил… прости, что я могла бы разбогатеть, согласившись выйти за тебя замуж? Нет, конечно. Но он всё равно предложил.
На самом деле ничего такого не было — по крайней мере, прямо.
— С моими друзьями — никаких интрижек, — отрезал Константинидис. — Я же тебя предупреждал. Это правило остаётся!
— Как-то странно. Если уж у нас свободные отношения, то ограничений быть не должно.
— Не с моими друзьями! — отчеканил супруг. — Для моего окружения мы остаёмся счастливой супружеской парой!
— Которая разведётся через год, — подсказала я. — Что ж, не очень логично, но так и быть. Не менять же закон сразу после его подписания!
Константинидис сузил глаза, явно пытаясь понять, говорю ли я серьёзно. Но я уже подтянула к себе меню и подкупающе улыбнулась:
— Рада, что всё выяснили и можем, наконец, позавтракать. Умираю от голода!
Константинидис тоже раскрыл меню, но даже в него не глянул, продолжая буравить меня подозрительным взглядом.
— То есть, насчёт Алекса тебе всё ясно?