Низкий, протяжный гудок поплыл над Мурманском. Ледокол прощался с Большой землей. Остающиеся в порту суда загудели в ответ, и эти тревожащие сердце звуки покрыли и гомон журналистов, и пение начищенных до блеска труб оркестра.
Из акватории порта «Россию» «на усах» выводили два мощных буксира. Андрей, стоя на носу ледокола, смотрел на толстые стальные тросы, пропущенные через якорные клюзы и закрепленные на кормах буксиров. Тросы звенели, точно струны. Темная вода пенилась у бортов. Над головой кричали чайки. Плавание началось…
Телефон издал короткий сигнал, оповещая, что поступил вызов по закрытой линии. Андрей знал, кто может позвонить ему в такой момент.
– Да, Гумилев слушает.
– Андрей Львович? – уточнил референт бесцветным голосом. – С вами будет говорить председатель Правительства Российской Федерации.
– Да. Здравствуйте, Владимир Владимирович, – сказал Гумилев. Последний раз он разговаривал с Путиным год назад.
– Андрей Львович, я желаю вам удачи и успехов. Уверен, результаты экспедиции укрепят позиции России в Арктике и в мире. Для нас сейчас это очень важно.
– Я понимаю это, Владимир Владимирович, – Андрей кивнул, хотя собеседник его не видел. – Постараемся сделать все возможное и даже сверх того.
– Вот и отлично, – Гумилеву показалось, что голос Путина потеплел. – Я в вас верю. Счастливого пути и скорейшего возвращения!
– Спасибо, Владимир Владимирович!
Выведя ледокол в воды Кольского залива, буксиры отцепили «усы», дали по три коротких гудка и отвалили в стороны. «России» предстояло семидесятипятикилометровое плавание по извилистому заливу, больше напоминающему фьорд. Мимо проплывали коричневые скалы и зеленеющие сопки, поросшие редкими деревьями. Это были самые северные леса в стране. Далее начиналась тундра, а затем – свинцовые воды Баренцева моря и вечные льды.
Когда по правому борту показался Североморск, где базировались атомные подводные лодки, Андрей покинул палубу и отправился в каюту к своим спутницам. Их разместили рядом с двухкомнатными апартаментами Гумилева.
Маруся, убаюканная мерным гулом силовой установки ледокола, спала. Марго заботливо укрыла девочку одеялом, подоткнула его так, чтобы ее воспитанница во сне не упала с кровати.
Гумилев застал девушку за раскладыванием вещей.
– Ну, как впечатления? – шепотом спросил он.
В ответ Марго показала большой палец – во!
– Я никогда не думала, что бывают такие огромные корабли. Это же целый плавучий город!
– Ну, справедливости ради надо сказать, что есть суда гораздо больше этого. Но я согласен – впечатляюще, – Андрей присел на прикрепленный к полу каюты диван. – Представляешь, два атомных реактора, которые движут ледокол, способны обеспечить электричеством город с населением в десятки тысяч человек! Через двухметровый лед «Россия» может идти со скоростью двадцать километров в час!
– Я тоже читала рекламный проспект, – тихонько засмеялась Марго. – Больше всего мне понравилось, что тут созданы все удобства для экипажа и пассажиров: бассейн, сауна, кинозал на сто человек, тренажерный зал, бар, ресторан, библиотека и даже волейбольная площадка. Бассейн и сауна – это здорово!
– Скоро мы покинем Кольский залив. Не хочешь полюбоваться морскими пейзажами? – спросил Андрей.
– Конечно. Ты иди, я тебя догоню, только настрою радионяню, чтобы слышать Марусю.
Гумилев снова вышел на палубу. Стало заметно прохладнее, усилился ветер. Слева, у подножья сопок, возникли горбатые портовые краны. Андрею не нужно было сверяться с картой, он и так помнил, что здесь расположен порт Полярный. От него до выхода из залива оставалось менее получаса хода.
Сжав руками холодные поручни, Андрей ощутил биение пульса ледокола. Огромный корабль представился ему живым существом со слаженно работающими органами-механизмами. Энергия, рожденная атомным сердцем исполина и способная испепелить все живое вокруг, послушно текла по стальным жилам к турбинам, вращая огромные гребные винты, давала жизнь сотням приборов, согревала жилые каюты, обеспечивала связь и навигацию. Андрею вдруг показалось, что толика этой энергии передалась и ему, взбодрила, отогнала тяжелые мысли.
«Арктика лечит тело и душу», – вспомнил он слова Чилингарова. Полярник оказался прав. Андрей был почти счастлив. Почти – потому что полностью счастливыми могут чувствовать себя только дети…
Марго задерживалась. «Россия» покинула фьорд и взрезала носом океанскую волну. Волнение было несильным, но Андрей ощутил, как палуба под ногами то едва заметно проваливается, то, наоборот, давит снизу. «Интересно, а что будет, если мы попадем в шторм, – подумал он. – Морскую болезнь, несмотря на двадцать первый век, никто не отменял. Хорошо, что мы запаслись авиамарином».