— Я? Украл? Милейший, вы меня с кем-то путаете!
— Жаль, бить мне тебя запретили, — сказал вдруг гость совсем Другим голосом. — Гнида буржуйская… нахапали добра и думают, что они теперь везде хозяева…
— Ого, — сказал Гумилев, — это что, классовое чутье проснулось?
— Хватит болтать, — в голосе визитера зазвенел металл. — Говорите, где Спрут!
За спиной Андрея послышался какой-то шум. Гумилев повернул голову и увидел Илюмжинова, с интересом разглядывавшего бездыханное тело незваного гостя. В руках у Кирсана был утюг, которым Марго гладила Марусины вещи.
— Извини, что вошел без стука, у тебя открыто было, — сказал калмык. — А это что за таинственный незнакомец? И почему у тебя на руках эти красивые металлические браслеты?
Он наклонился и, обшарив карманы гостя, достал ключи от наручников.
— Меня хотели арестовать по приказу Поздняка, — ответил Андрей, снимая наручники. — Подполковник, видимо, догадался, что я стащил у генерала Спрута, вот и решил его вернуть.
— Тебе не кажется, что наши чекисты слегка заигрались? Арестовать создателя станции и фактического руководителя экспедиции — это уже слишком.
— Если моя догадка верна, то они действуют строго по плану. Им нужно полностью поставить «Землю-2» под свой контроль, а я мешаю им это сделать.
— А покушение на Свиридова — тоже часть этого плана? Андрей покачал головой.
— Не знаю. Подожди минуту.
Он быстро прошел в смежную каюту. Ни Маруси, ни Марго не было. В разобранной кроватке сиротливо лежал мишка по имени Пушок.
— Ищешь своих девчонок? Они в зимнем саду, играют в прятки, — сообщил Илюмжинов.
— Сколько же я спал? Проклятье, уже одиннадцать часов! Я собирался вздремнуть максимум до семи…
— Ничего, — Кирсан поднял с пола оброненный человеком Свиридова пистолет и, поставив его на предохранитель, засунул себе за пояс. — Ты отдохнул, собрался с силами, и, как я погляжу, завел себе новых друзей.
— Вот что теперь прикажешь с ним делать? — Андрею захотелось пнуть лежащего на полу ногой в бок, но он сдержался, — Вернуть обратно Поздняку? Выкинуть за борт?
— Давай по крайней мере обезопасим себя, — сказал калмык, наклоняясь и защелкивая наручники на запястьях чекиста.
— Предлагаю уйти отсюда и обсудить создавшуюся ситуацию где-нибудь в укромном месте.
— Нужно найти Марго. Я решил последовать твоему совету и править Марусю и Марго на Большую Землю. Вызову с ледокола вертолет и…
— Постой, — перебил его Илюмжинов. — Не спеши, Андрей. Во-первых, вертолет по твоему вызову теперь может и не прилететь…
— Это еще почему?
— Как ты думаешь, осмелился бы Поздняк по собственной инициативе отдать приказ о твоем аресте? Да он десять раз в штаны наложил бы со страху! А это значит, твой арест санкционирован где-то там! — Кирсан поднял палец к потолку. — Вот и думай теперь, прилетят за тобой спасатели или нет.
— Ерунда, — уверенно сказал Гумилев. — Никто там — он повторил жест Илюмжинова — не станет меня сдавать. В крайнем случае, спасателей можешь вызвать ты. Мне главное, чтобы улетели Маруся и Марго.
Кирсан опустил глаза.
— А вот теперь, Андрей, возражение номер два. Мне удалось соединить силу Единорога и Спрута…
— Ты узнал, у кого Конек?
— Не торопись. Я по-прежнему не могу понять, что за предметы находятся у тех или иных людей. Я вижу только тех, кому они принадлежат. Таких на станции трое — не считая, разумеется, меня.
— Ну не томи же! Кого ты увидел?
— Во-первых, Свиридова, — ответил Илюмжинов. — У генерала какой-то очень мощный предмет, он сияет, словно маленькое солнце. Когда я пытаюсь разглядеть его, мне кажется, что я слепну.
— Кто остальные?
— Ты удивишься, — Кирсан будто специально тянул время. — Второй предмет, мало уступающий по мощи артефакту генерала находится у охранника Михаила Беленина.
— У охранника?
— Да. Такой высокий татарин, его, кажется, зовут Рашид.
— Странно, он не производит впечатления человека, способного пользоваться такими вещами.
— Я же говорил, ты удивишься. И, наконец, третий владелец предмета…
Илюмжинов замялся. Андрей почувствовал, как учащенно забилось сердце.
— Андрей, это Марго. Гумилев заскрипел зубами.
— Этого не может быть, Кирсан! У Марго нет никакого предмета!
— Тогда его нет и у Рашида, и у Свиридова, и все, что показывает мне Спрут — пустышка и обман.
— Может, и так! Кто поручится, что ты научился различать послания Спрута?
Илюмжинов усмехнулся.
— Есть тут один человек. Если хочешь, можем провести очную ставку…
Техническое помещение, в котором был заперт Бунин, никто не охранял. У Свиридова на станции, видимо, было не так уж много людей.
Андрей приложил к сенсорной панели замка свой электронный ключ. Дверь отворилась.
Профессор лежал на импровизированном ложе из разорванных картонных коробок, повернувшись лицом к стене. Голова его была повязана какой-то тряпкой, на которой были явственно видны следы засохшей крови.
— Степан, — позвал Гумилев. — Просыпайся, надо поговорить
— Опять о Еве? — спросил Бунин, садясь на своей картонной кровати. — И снова нужно будет выйти в коридор, где твои друзья-чекисты еще раз разобьют мне голову рукояткой пистолета? Нет, благодарю покорно, я в эти игры больше не играю.
Андрей прошел в комнату и, не дожидаясь приглашения, сел на одну из уцелевших коробок. Илюмжинов вошел следом, аккуратно прикрыв за собой дверь, и остался стоять, прислонившись к косяку.
— Я понимаю тебя, Степан, — Гумилеву было неприятно смотреть на тряпку с бурыми пятнами, которой профессор кое-как обмотал свою голову, — но ты сам спровоцировал эту ситуацию. Если бы ты сразу рассказал мне все, что знаешь о предметах…
— То ты оставил бы меня на льду на съедение медведям, — ехидно продолжил Бунин. — Неужели ты считаешь меня глупцом, не понимающим элементарных вещей? Я нужен тебе лишь до тех пор, пока знаю что-то, чего не знаешь ты! Потому и жив еще, хотя твои друзья со мной не особенно церемонились.
— Прекрати болтать чушь, — рявкнул Андрей. — Ты прекрасно знаешь, что я никогда не причинил бы тебе вреда! Но твоя идиотская скрытность заставила Свиридова поверить, что ты и есть убийца!
— Как трогательно, — скривился профессор. — «Заставила поверить»! Ты теперь не только мальчик на побегушках у генерала, но и его адвокат?
— Ночью Свиридова пытались убить, — не обращая внимания на его сарказм, сказал Гумилев. — Он до сих пор без сознания. Ты понимаешь, что это значит?
— Конечно, — пожал плечами Бунин. — Это значит, что убийца — не я. Ведь я сижу под арестом, и предмет у меня отобрали…
— Вот этот? — любезно поинтересовался Илюмжинов. На ладони его лежал Спрут.
— Откуда он у вас?
Профессор неожиданно резво вскочил на ноги и сделал несколько шагов по направлению к Илюмжинову. Калмык быстро убрал руку за спину.
— Неважно. Важно, что я могу вернуть его вам… в обмен на некоторую услугу.
— Что вам от меня нужно?
— Ты должен посмотреть, у кого еще на станции есть предметы, — ответил Гумилев. — И рассказать нам все, что ты видишь. Если ты скажешь правду, Спрут останется у тебя. Солжешь — никогда больше его не получишь. Все очень просто.
Бунин немного подумал, облизал сухие губы.
— Идет. Дайте мне Спрута.
Илюмжинов усмехнулся и протянул ему фигурку. Профессор схватил ее так жадно, будто от Спрута зависела его жизнь.
— Мне надо настроиться, — предупредил он. — Это может занять какое-то время…
Он уселся на кучу картона, скрестил ноги по-турецки и закрыл глаза. В комнате воцарилось напряженное молчание.
— Один предмет у вас, — произнес Бунин, не открывая глаз. — Это Единорог.
— Тоже мне, бином Ньютона, — сказал Илюмжинов. — Вы это и раньше знали.
— Вы могли снова отдать его Марусе, — возразил профессор. — Второй предмет принадлежит генералу Свиридова. Это самый мощный артефакт из тех, которые я знаю…
— Морской Конек?
— Нет, Орел. Владеющий Орлом, может убедить кого угодно в чем угодно… Впрочем, если Свиридов без сознания, Орел сейчас вне игры.