Также были другие способы заставить женщину замолчать, не связанные со смертью или насилием. Некоторые он знал. Если до этого дойдет…
Он просто должен убедиться, что ее похищение не разрушит его прикрытие с де Сантисом. Его раздражало, что в тот вечер, когда он сказал де Сантису, что хочет Оливию в обмен на убийство торговца оружием, де Сантис сказал ему, что она уже обещана кому-то другому, кому-то очень сильному и очень опасному. Он уговаривал де Сантиса разорвать соглашение, дать Вульфу что-нибудь взамен четырнадцати лет шпионажа за Тейтами, но вскоре стало ясно, что де Сантис этого не сделает. Или не мог, по крайней мере, без серьезных последствий.
Человек, которому она была обещана, служил в Министерстве обороны, в альянсе, который был нужен де Сантису, чтобы держать оружие на мушке.
Услышав это, Вульфу пришлось внести небольшие коррективы в свои планы. Это была еще одна причина, по которой парень должен был умереть. Он подкупал хороших американских моряков, чтобы те делали за него грязную работу, и Вульф не мог этого допустить.
Он был морским котиком насквозь. Любил свою команду. Они были семьей, которой у него никогда не было, и он защищал их своей жизнью, и мысль о том, что де Сантис использовал одного из них, чтобы продать свое оружие на черном рынке, заставила Вульфа захотеть что-то сломать. де Сантиса, если у него будет выбор. И, черт возьми, он уничтожит и контакт де Сантиса с Министерством обороны.
Отсюда и похищение.
Оливии это не понравится, ну, очень жаль. У него была миссия, к которой он стремился четырнадцать лет, и ничто не могло встать у него на пути.
Вульф зажал ей рот ладонью, потом наклонился и прошептал на ухо:
- Это я, Лив. Это Вульф. Не кричи.
Она не сразу пошевелилась, и он не удивился. Поскольку она спала в своей кровати, в хорошо защищенном особняке ее отца в Верхнем Ист-Сайде, и, наверное, последнее, что она ожидала, что придет старый друг, чтобы похитить ее.
Он терпеливо ждал, держа руку на ее губах, чувствуя ее теплое дыхание на своей ладони. Она снова вздохнула, пробормотала что-то и попыталась повернуться, ее длинные темные ресницы затрепетали. Но она, должно быть, поняла, что что-то не так, потому что ее ресницы снова затрепетали, а затем медленно поднялись, ее глаза потемнели в тусклом свете комнаты, тупо уставившись на него.
Он уставился на нее, когда сон начал проясняться в ее взгляде и осознание пришло.
Как по команде, все ее тело напряглось, глаза расширились от ужаса, рот открылся под его рукой, готовый издать адский крик.
- Это я, Лив, - он понизил голос, чтобы перебить ее страх. - Так что не кричи. Я не причиню тебе вреда.
Она не обратила на него внимания, ее руки вырвались из-под одеяла, а тело стало извиваться, пытаясь вырваться.
Черт, ему не нужно это дерьмо. Он думал, что она бросит на него один взгляд, узнает, а потом успокоится. К сожалению, не похоже, что она была спокойна.
Выругавшись, он зажал ей рот рукой и наклонился над кроватью, используя свой вес, чтобы прижать ее к матрасу, остановить ее метание и шум.
Она издала возмущенный писк, извиваясь, как угорь, и он почувствовал, как она начала подтягивать колени к груди классическим движением самозащиты, готовая оттолкнуть его ногами.
Черт возьми. Возможно, ему все-таки следовало купить хлороформ.
Конечно же, она сильно толкнула его, и, возможно, если бы он был меньше ростом и слабее, это сработало бы. Но Вульф провел десять лет на флоте, восемь из них в качестве элитного морского котика, и никто никогда не побеждал его в рукопашной, не говоря уже о маленькой книжной женщине, которая была его другом.
Осторожно, потому что он был большим парнем, а она была очень маленькой по сравнению с ним, он навалился на нее всем своим весом, прижимая так, чтобы она не могла пошевелиться, как ни старалась. Затем он наклонил голову так, что его рот оказался рядом с ее ухом.
- Черт возьми, Лив, - прошипел он. - Это Вульф. Успокойся, черт возьми.
Она боролась еще секунду, потом замерла. Ее дыхание под его ладонью было неистовым и прерывистым, и он чувствовал мягкий, сладкий запах. Клубника или что-то в этом роде. Она всегда так пахла? Он не мог вспомнить. Но главное, она больше не сопротивлялась. Возможно, она наконец поняла, кто он такой.