У нее никогда не было друга, по крайней мере, так она ему говорила. По крайней мере, не такого, кто слушал ее так, как он. Запертая в доме отца, она всегда была под надежной защитой. Самой младшей и единственной девочке не разрешили ходить в школу, вместо этого ее обучала целая армия частных учителей, и везде за ней следили по крайней мере два телохранителя.
Ее жизнь немного напоминала ему жизнь Хлои, его приемной сестры, но, по крайней мере, у Хлои было ранчо Тейтов, где она могла бродить. У Оливии не было ничего, кроме отцовского особняка в Верхнем Ист-Сайде. Но она, казалось, не возражала. Она сказала ему, что ей нравится, что отец защищает ее. Это заставляло ее чувствовать заботу, любовь…
- Не извиняйся, - на этот раз у нее был спокойный, практичный голос взрослой Оливии, в котором слышалась нежность. - Я знаю, что ты не всерьез.
- Чушь собачья, - пробормотал он. - Конечно, я серьезно. Причинить тебе боль никогда не было намерением.
- Но ты знал, что это случится, если я узнаю правду, - теперь она смотрела на его пах, нахмурив лоб, словно решая, с чего начать. - И ты все равно сделал это.
- Да, но…
- Ты должен перестать говорить, - прежде чем он успел ответить, Оливия протянула руку и провела кончиками пальцев по ширинке.
И весь воздух покинул его легкие.
* * *
Она услышала это, внезапное шипение, когда ее пальцы скользнули по его джинсам, вниз по ширинке. Ткань казалась грубой на ощупь, и она чувствовала очертания его члена под ней. Длинный. Жесткий. И становился все больше.
Она моргнула и убрала руку, глядя ему в лицо.
Он откинулся на подушки, его массивное длинное тело вытянулось на одеяле, скрестив лодыжки, все еще в ботинках. На фоне белоснежного одеяла он выглядел еще больше, еще опаснее, чем он уже был. Он снова надел свое термоводолазку, и она в сочетании с синими джинсами, черными ботинками и угольно-черными волосами, все эти темные цвета, выделяющиеся на белом фоне одеяла, делали его похожим... на демона.
За исключением глаз. Эти его особенные голубые и зеленые глаза. Теперь они словно светились, и, судя по румянцу на его скульптурных скулах, он либо начал страдать от последствий выпитого алкоголя, либо, возможно, ее прикосновение действительно повлияло на него.
- Сделай так снова, - его голос был хриплым и скрипучим, словно полным песка.
Ты повлияла так на него.
Волна чего-то, что было ужасно похоже на удовлетворение, наполнила ее, но она быстро оттолкнула это. Она не хотела вдаваться в подробности. Не хотелось испытывать удовольствие от того, что она что-то с ним сделала. Дело было не в нем и его удовольствии. Дело было в ней и том, чего она хотела.
Когда она впервые вошла в комнату, то пыталась убедить себя, что это просто часть миссии, которую она должна выполнить, операция по своему спасению, так что не было смысла нервничать. Она не должна была наслаждаться этим. Ей это даже не должно нравиться, и лучше, чтобы это ей не нравилось, потому что это никогда не повторится.
И все же он лежал там, как большая ленивая пантера, и она знала, что сколько бы раз она ни говорила себе, что это просто часть миссии, этого никогда не будет.
Она хотела его. И так было всегда. И ладно, он не хотел ее, но какое это имело значение? Она могла использовать этот момент для себя. Она могла смаковать его, наслаждаться им. И он всегда будет с ней, что бы ни случилось в будущем.
В ее жизни было очень мало новых впечатлений, защита отца была тем, с чем она жила всю свою жизнь, так почему бы ей полностью не отдаться этому моменту? Почему она должна рассматривать это как миссию?
Однако она не была с ним до конца откровенна. На самом деле это не было ее фантазией, главным образом потому, что она никогда не позволяла себе фантазировать о нем, не тогда, когда эти фантазии никогда не сбудутся. Но теперь…
О да, теперь у нее может быть эта особая фантазия. И она могла сделать так, чтобы это сбылось.
Она подняла руку, провела пальцами по его джинсам во второй раз. Он снова втянул воздух, длинные черные ресницы на мгновение скрыли блеск в его глазах.
- Да, мне это нравится. Сделай так снова, детка. Сильнее.
«Детка»? Он назвал ее деткой. Она не была уверена, что ей это понравилось. Она не была уверена, что ей нравится, когда он командует ею, не тогда, когда это было ее фантазией, не его.
- Нет, - сказала она и убрала руку.
Его ресницы взметнулись вверх, жар в глазах сфокусировался в узкий луч и устремился прямо на нее. Как будто он мог заставить ее сделать то, что хотел, только силой своего взгляда.