Ее взгляд не дрогнул.
- Я понимаю. Но ты знаешь, что я сделаю все, что должна сделать, чтобы остановить тебя. Папа хоть и солгал мне, но он не заслуживает смерти.
Несмотря ни на что, на боль и ярость, на предательство и горе, на боль стыда, которую он испытывал всякий раз, когда смотрел ей в лицо, он чувствовал, как его губы кривятся в полуулыбке. Даже несмотря на то, что она тоже страдала, она не сдавалась. Она была полна решимости бросить ему вызов.
Он это чертовски любил в ней.
И ты, блядь, также любишь ее.
Мысль пришла и ушла, яркая, как летняя молния. Но он не мог принять это, и он не хотел думать об этом сейчас.
Вместо этого он пробормотал:
- Ты не можешь остановить меня, детка. Но ты можешь попробовать.
Затем он нежно обнял ее и накрыл ее губы своими.
Глава Четырнадцатая
Губы Вульфа были горячими, но его руки на ее подбородке были нежными. Это был медленный, болезненный поцелуй, как тот, что он подарил ей в первый раз в отеле, уговаривая и пробуя на вкус. Его язык коснулся ее сомкнутых губ, побуждая открыться. И она сделала это, потому что тоже отчаянно хотела попробовать его на вкус.
Было неправильно хотеть его, отдаваться ему. Особенно после всего, что он сказал ей, и все, что он натворил. Все, что он все еще хотел сделать.
Но больше никто во всем мире не знал, что такое предательство. И он это сделал. Конечно, он тоже предал ее, но его тоже использовали. Им манипулировали так же, как и ею.
Найти эти файлы было больно. Больно осознавать, что они означают. И, возможно, хуже всего было то, что она даже не была шокирована. Как будто часть ее всегда знала, что она обнаружит.
Она чувствовала себя глупо. Преданной. Ей было очень больно. Что ее отец не только лгал ей о том, что делал, но и использовал ее, чтобы замести следы. Он использовал ее любовь к нему, ее желание угодить ему, ее отчаяние в его одобрении. И все, о чем она могла думать, было то, что это правда. Она была для него всего лишь инструментом. Средством для достижения цели.
Его не волновала она сама. Потому что, если бы волновала, то, конечно же, он не лгал бы ей постоянно.
Это правда. Ты никогда никому не была дорога. Ни твоей матери, ни ему.
Она немного поплакала по этому поводу, но потом решила, что больше не будет плакать из-за Чезаре де Сантиса. Она не собиралась больше тратить на него свои слезы.
Поэтому она открыла еще одну бутылку пива и медленно выпила ее, даже не замечая вкуса, пытаясь решить, воспользуется ли она отсутствием Вульфа, чтобы предупредить отца, или нет. Даже если он и предал ее, она не хотела, чтобы он умер. Ответить за свои преступления, да, но перед правосудием в виде судьи и присяжных, а не в виде палача Вульфа Тейта.
Не было особого смысла искать доказательства того, что он не убивал Ноя, не сейчас, поэтому она не стала их смотреть, а потягивала пиво, пытаясь понять, что сказать. Обойти блоки Вулфа было сложно, но не слишком сложно - она набралась кое-какого опыта кодирования в ходе работы на своего отца - так что, очевидно, отправка электронной почты была не проблемой.
Она должна была предупредить его. Потому что помимо того, что она не хотела, чтобы ее отец умер, она также не хотела, чтобы Вульф был тем, кто заберет его жизнь. У нее было такое чувство, что Вульф и раньше забирал жизни, в ходе своих операций морского котика. Но это была война. А это было бы убийством, чистым и простым, и она не хотела, чтобы ему пришлось это делать, а также все другие вещи, с которыми он имел дело. Потому что несмотря ни на что, она заботилась о нем.
В конце концов, она остановилась на: Папа. Я в безопасности. Но он придет за тобой. Защити себя.
Вероятно, ей следовало бы сказать ему, где она находится, но как только она начала вводить свое местоположение, она остановилась, и какое-то странное нежелание делать это одолело ее.
Если бы отец знал, где она, он бы ворвался и спас ее, и он бы причинил боль Вульфу в придачу, а она этого не хотела. Она предпочла бы остаться здесь, как его пленница, чем допустить, чтобы с ним что-то случилось.
И он был ее другом задолго до того, как стал ее похитителем, и эти чувства не исчезли просто так.
На самом деле, она думала, что, может быть, ей даже нравится то, что она была здесь. Что, возможно, она вообще не хочет, чтобы ее спасали. Потому что к чему еще ей было возвращаться? Дом ее отца. Работа ее отца. Все, что она делала, вся ее жизнь была сосредоточена вокруг ее отца. И, честно говоря, теперь, когда она об этом подумала, то поняла, насколько у нее была скучная и ограниченная жизнь. Она не была уверена, что хочет туда возвращаться. Совсем.