Да. Да, да, да.
— Спасибо, — говорю я, что глупо.
Он надевает трусики обратно, что является неправильным направлением, и целует меня через ткань.
— Нет, — бормочет он. — Тебе спасибо.
Он приподнимается рядом со мной и обхватывает рукой талию, притягивая к себе. Как будто между нами все кончено. Но я чувствую твердую длину сквозь джинсы. Несмотря на все неторопливые, рыцарственные манеры, я хочу его.
— А как насчет тебя?
Он целует меня в лоб.
— Я не собираюсь испытывать судьбу.
Я хмурюсь. Мне это не нравится. Я буду для него хорошей девочкой, но также взрослой женщиной. И хочу его. Поэтому тянусь к джинсам и начинаю расстегивать пуговицы.
— Ты же не собираешься спать в джинсах, не так ли?
Адам стонет, но сбрасывает их и откидывается на одеяло.
— Нет, — соглашается он. — Я собираюсь пригласить тебя на свидание, знаешь ли. Приготовься.
— С нетерпением жду, — я поворачиваюсь, чтобы поцеловать его в шею, прямо под краем бороды. Бормотание комплиментов — опасные вещи, а оргазм придал мне смелости, дерзости и уверенности в себе. Поэтому я провожу рукой вниз по его твердому животу и под пояс боксеров.
— Господи, — шепчет он.
Эрекция в моей руке как камень, кожа горячая на ощупь. Я глажу его, и рука скользит как шелк по твердости под ней. Член большой и толстый, и я хочу, чтобы он находился внутри.
— Играешь с огнем, — говорит он сквозь стиснутые зубы.
Я сжимаю член крепче.
— Ну так сожги меня.
Адам чертыхается и переворачивает меня. Он хватает мои трусики и стягивает их вниз по ногам, раздвигая ноги.
— Презерватив?
Он снова чертыхается и закрывает глаза. Адам выглядит большим и сильным, стоя на коленях между моих ног, языки пламени мерцают на коже. Его эрекция направлена прямо на меня.
— Наверху, — говорит он дрожащим голосом. — Я возьму один.
— Хорошо.
Но он не двигается. Я подталкиваю Адама коленом, и тот приоткрывает глаз, полуулыбаясь.
— Секундочку. Ты меня немного перевозбудила, Холли.
— О, — говорю я. — Прости.
— Господи, не извиняйся, — он шлепает меня по бедру и встает, проходя через холодную комнату, как будто это его совсем не беспокоит.
Адам возвращается в рекордно короткие сроки и снова опускается на колени между моих ног. Я наблюдаю, как он надевает презерватив плавным движением, без промедления или колебаний.
— Ты в порядке?
— Да.
Он приподнимается на локтях и целует меня точно так же, как в первый раз час назад. Медленно, глубоко и многообещающе. Я приподнимаю бедра в намеке, но он просто смеется мне в губы.
Это просто так медленно.
Но когда Адам, наконец, наклоняется, чтобы принять нужную позу, мне приходится держаться за его плечи. Мы оба стонем от ощущения того, как он скользит внутрь. Член толстый у основания и это обжигает сладчайшей смесью удовольствия и боли.
— Черт, — бормочет он и начинает двигаться.
С каждым медленным толчком я вмещаю в себя все больше. Тело растягивается и раскрывается, пока полнота не распространяется по всему животу и не делает конечности тяжелыми. Адам целует меня, двигаясь. Его руки дрожат, и я не думаю, что это из-за веса тела.
Я обхватываю Адама ногами за талию и провожу ногтями по спине.
Кажется, это ослабляет тот поводок, на котором он себя держит. Его бедра врезаются в мои, глубоко и быстро, пока все, что я могу сделать, это держаться, дыхание становится прерывистым.
Адам стонет, кончая, склоняя голову мне на грудь. Я провожу рукой по его волосам и пытаюсь отдышаться. Судя по тяжелому дыханию, он делает то же самое.
— Мне тепло, — бормочу я.
Он усмехается.
— Спасибо Господи, по крайней мере, за это.
Я улыбаюсь, желая, чтобы он остался внутри навсегда. Но нет.
Он со стоном встает и направляется на кухню, и меня внезапно охватывает робость. Я накрываюсь одеялом. Огонь догорает до тлеющих углей.
Но Адам ушел только для того, чтобы выбросить презерватив. Он подбрасывает в огонь еще несколько поленьев и ложится рядом. Адам глубоко вздыхает и жестом показывает повернуться на бок, обвиваясь вокруг меня, обнимая рукой за талию. Я наблюдаю, как пламя костра возвращается к жизни, и восхищаюсь телом, плотно прижатым ко мне.
— Думаю, ты сломала меня, — шепчет он.
— Надеюсь, что нет. Я хочу это свидание.
— О, ты получишь его, — говорит он. — Я рад, что вернулся в Фэрхилл и снова встретил тебя, Холли Майклсон.
Я закрываю глаза и не думаю, что чувствовала себя когда-либо так комфортно, как сейчас.
— Я тоже, Адам Данбар.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Холли
Я просыпаюсь от резкого света. Без штор в гостиной так светло, что хочется прикрыть глаза, к тому же тут так холодно, и кончик носа замерзает над краем одеяла.
Матрас рядом со мной пуст. Адам, должно быть, недавно встал, поскольку я чувствовала его присутствие всю ночь. Лежать, прижавшись друг к другу, на матрасе было не особенно полезно для сна, но уютно и комфортно, и я ни капельки не возражала. Чувствовать, что он позади или рядом, что его рука обнимает меня, было самым успокаивающим ощущением, которое я испытывала за последние недели.
Что-то холодное и мокрое лижет щеку. Я смеюсь, отталкивая Уинстона. Темные собачьи глаза встречаются с моими под двумя кустистыми шнауцеровскими бровями.
— Доброе утро. Хорошо спалось?
Он запрыгивает на матрас и сворачивается клубочком там, где спал Адам. Уинстон победоносно вздыхает и закрывает глаза, это слишком мило, чтобы выразить словами. Я оставляю его в покое и ищу кофточку и нижнее белье. Затем заворачиваюсь в одеяло и отправляюсь на поиски Адама.
Я нахожу его на кухне. Волосы растрепаны, он в том же свитере, прижимает телефон к уху. Глаза Адама загораются, когда он замечает меня.
— Доброе утро.
— Доброе.
— Хорошо спалось?
Я киваю.
— Да. Мне было очень тепло.
— Мне тоже, — он смотрит вниз на мои голые ноги, и улыбка становится шире. — Я пытаюсь разобраться в ситуации, — говорит он и слегка машет телефоном.
— В ситуации?
— С отключением электричества. По крайней мере, снегоуборочные машины в пути. Сможешь добраться до дома уже к полудню.
— Родители! — я тянусь за телефоном, забытым на кухонном столе. Они оставили несколько сообщений. Я отвечаю, что все в порядке и чтобы они не волновались.
«Езжайте осторожно» — добавляю в сообщении, потому что одному Богу известно, сколько снега лежит на дорогах между Фэрхиллом и Лонкастером.
Адам находит в одном из шкафчиков кофейник и наполняет его водой.
— Хочешь кофе?
— Конечно. Но как мы будем его нагревать?
Он ухмыляется.
— Камин.
Тридцать минут спустя он смешивает растворимый кофе в кофейнике с очень большим количеством пепла. Я сижу, скрестив ноги, на матрасе перед камином и любуюсь зимней страной чудес за окнами. Задний двор покрыт одеялом из белейшей, свежайшей пудры. В этот день нужно пить горячее какао и играть в игры. Посмотреть рождественский фильм или украсить пряничный домик.
Адам садится рядом, и я кладу голову ему на плечо. Он замирает, рука ложится на мое голое колено.
— Спасибо за вчерашнее, — говорю я.
Его рука сжимается.
— Спасибо, что составила мне компанию.
— Елка, еда... виски. Все это. Думаю, это считается вторым свиданием, не так ли? Рождественская ярмарка была первым.
Он долго молчит, и сердце сжимается. Возможно, это было самонадеянно с моей стороны. Вчерашние разговоры о свиданиях, возможно, были вызваны просто избытком виски.
— Ладно, — бормочет Адам. — Я расцениваю это как комплимент, Холли.
— Спасибо?
Он запрокидывает мою голову и прижимается поцелуем к губам. Я остро осознаю, что ещё не принимала душ и не умылась, но ему, похоже, все равно. Адам слегка улыбается и снова смотрит в окно.