Опустив глаза, Венера замолчала. Сафаров вздрогнул, услышав слова, которые он сказал Марте в день их помолвки: “быть вместе в радости и в горе”. Однако Венера поняла его по-своему и радостно вскрикнула:
Ты тоже любишь меня, Элик? Признайся! Вспомни, любимый, как хорошо нам было вместе? Я знаю, ты не мог меня разлюбить, не мог забыть нашу любовь. Ведь правда?
Эльдар долго молчал и, наконец, сказал:
— Знаешь, Венера, слушая тебя, я сейчас вдруг понял, что у нас с тобой была не любовь, а фантазия на тему любви. Просто потому, что мы были очень молоды и всё видели, — Сафаров усмехнулся и продолжил, — в розовом цвете. А до настоящей любви нужно созреть. Хотя, — он пожал плечами, — я не уверен, что тебе это вообще нужно. Впрочем, не мне судить, у каждого из нас своя жизнь. И не надо, Венера, больше искать со мной встреч. Я люблю другую. Прощай!
Эльдар встал из-за стола и направился к дверям. Венера потрясённо смотрела ему вслед, машинально отметив про себя, как хорошо сидит на Элике его дорогой костюм, купленный, наверное, в Европе. А вот она, как старуха из пушкинской сказки, кажется, осталась у разбитого корыта.
Ты меня на рассвете разбудишь…
Танюшка оказалась права: Коля в тот памятный вечер действительно побил Олега Дикого, но только не в кафе “У Иваныча”, где их разняли охранники, а в парке, где две компании то ли пересеклись нечаянно, то ли назначили друг другу стрелку. А на следующий день они с Ниной уехали в Москву.
Может быть, это и хорошо. Коля всё равно не хотел жить в Медвежьем. А Нина… Как сказал сам Коля, "если с ней поработать, то она может быть нормальной женой". А его чувства ко мне?.. Думаю, Николай ещё не разобрался в себе. Да и вообще, сердцу не прикажешь. Я знаю, Коля — хороший парень. Однако для семейной жизни этого мало.
Завтра туда же, в Москву, должны отправиться и мы с Татьяной. Эмин уже заказал для нас билеты. Надеюсь, с Колей я там не встречусь. Хоть жители столицы и любят говорить, что Москва — не резиновая, но город-то — точно не маленький. Мне кажется, что там всю жизнь можно прожить, и ни разу не увидеть кого-то из знакомых.
А пока я собираю свои вещи. В новенький чемодан на колёсиках положила свои альбомы с фотографиями и несколько блокнотов: с любимыми стихами и с бабушкиными рецептами, которые я записывала, начиная, наверное, лет с десяти.
Баба Аня всегда боялась, что уйдёт, не успев поставить меня на ноги, вот и учила всему, чтобы я в жизни не пропала. Сложила в чемодан также несколько платьев: они, конечно, довольно простенькие, но я их люблю. И, вообще, эти вещи — моя ниточка с родным домом.
Нашлось в чемодане место и плюшевому мишке. Этот коричневый медведь с высунутым красным язычком достался мне от мамы. Бабушка рассказывала, что в детстве моя мамочка обожала играть с медведем, которому она придумала имя “Потапыч”.
Когда мама выросла, баба Аня спрятала мишку в сервант, чтобы игрушка почём зря не пылилась. А потом с медведем играла и даже засыпала с ним в обнимку уже я. Хотя, если честно, я бы и сейчас с ним спала, да боюсь, что нечаянно во сне сломаю ему лапу или ногу, но мне хотелось бы, чтобы с Потапычем когда-нибудь играли и мои дети.
Эти сборы отвлекали меня от страха перед встречей с родственниками Дара и особенно с его мамой, которая хотела видеть своей невесткой другую девушку; от мыслей, что я могу на нашей свадьбе сделать что-нибудь не так и поставить любимого в неловкое положение. Но вместе с тем сборы напоминали мне, что совсем скоро я расстанусь с бабушкой и всем тем, к чему я привыкла и даже прикипела всем сердцем.
Я то садилась на стул и, обводя взглядом свою комнату, с ужасом думала, как я буду жить без всего того, что до сих пор составляло мою жизнь? То, услышав в трубке родной голос, страдала, что ковёр-самолёт бывает лишь в сказках, потому что хотела немедленно увидеть Дара, прильнуть к его широкой груди, а потом, запрокинув голову, долго-долго смотреть в его бесподобные чёрные глаза, чувствуя, как они затягивают меня, будто воронка на реке.
И вот, когда меня так бросало из крайности в крайность, вдруг зазвонил телефон. Увидев на дисплее длинный незнакомый номер, я подумала, что кто-то ошибся номером. Ответила.
А потом у меня внезапно сжалось сердце. Я ещё не знала и даже близко не догадывалась, кто мне звонит, но агрессивный женский голос, сразу назвавший меня по имени, не оставил мне никакой надежды на то, что произошла ошибка, и это звонят не ко мне.
Ну и как тебе, Марта, фотки? — спросили меня, даже не потрудившись поздороваться.
Какие ещё фотки? Я не понимаю, о чём вы говорите? — вопросом на вопрос ответила я женщине, стараясь не выдать своей тревоги и говорить ровным спокойным голосом.
Ты что, как все нормальные люди, не держишь постоянно телефон в руке? — ворчливо сказала незнакомка и в сердцах добавила: Блин, что за странная молодёжь пошла? Так себя берегут, что не хотят сделать лишнего движения!
Я удивилась и возмутилась одновременно. Удивилась тому, что ещё не старая, судя по её голосу, женщина разговаривает по-старушечьи ворчливым тоном. А возмутило меня то, что незнакомка обращается ко мне на “ты”. Но, зная по собственному опыту, что таким людям что-то доказывать бесполезно, я сухо спросила:
Лучше скажите, кто вы такая, где вы взяли мой номер телефона и, вообще, что вам от меня нужно?
Незнакомка почему-то начала отвечать с конца.
От тебя мне ничего не нужно, — и, не к месту игриво засмеявшись, сказала: У меня всё есть! Твой телефон мне дали в больнице после того, как я, — она опять хохотнула, — представилась твоей родственницей. Теперь о том, кто я такая. Меня зовут Инара!
Мне показалось, будто это имя я уже где-то слышала, но где и при каких обстоятельствах вспомнить не смогла. Поэтому я так и сказала женщине:
Знаете, ваше имя мне ни о чём не говорит. Поэтому, думаю, нам стоит попрощаться.
Ты забыла, Марта, с чего мы начали наш разговор, — вкрадчивым голосом напомнила Инара. — Или тебе неинтересно посмотреть, как развлекается твой жених, когда тебя рядом с ним нет?
Я так понимаю, это шантаж? — спросила я холодно, а сама лихорадочно листала папку с фотографиями.
А потом… Потом я зависла, подобно компьютеру, у которого вдруг возникли проблемы с интернетом. Потому что увидела Дара рядом с незнакомой женщиной. Где были сделаны эти фотографии, я не поняла, но, похоже, что это реальные, не смонтированные снимки.
Что уж греха таить, женщина была очень хороша и даже красива. Правда, на мой взгляд, на незнакомке было слишком много украшений. Высокая, яркая, с выразительной мимикой, она выглядела великолепно и, это было заметно по лицам случайно попавших в кадр людей, привлекала к себе внимание окружающих. Неудивительно, что и Дар как будто не остался равнодушен к её чарам.
Вот она целует его в щёку. Вот идёт с ним под руку между столиками какого-то ресторана или кафе. Вот они сидят за столиком, и Дар с улыбкой ей что-то рассказывает. Вот она его увлекает в круг танцующих. Вот она шепчет ему что-то на ухо, а Дар внимательно слушает. Вот она снова его целует, но на улице уже вечер.
Из моих глаз брызнули слёзы. Ведь Дар только сегодня мне звонил и нежно рассказывал, как сильно он по мне стосковался, как хочет сжать меня в своих объятиях и больше никогда не отпускать. Дар просил меня не грустить и обещал сразу после свадебного путешествия поехать со мной в Медвежье и уговорить бабушку переехать в наш подмосковный дом. Он так и сказал: “наш”, как будто мы уже официально поженились.
Слушая его бархатный голос, я словно нежилась под солнцем в самом начале лета, когда оно ещё не печёт, а обволакивает ласковым теплом. Любимый говорил, и мне было ясно, что всё именно так и будет, что совсем скоро мы будем вместе. Потому что мы с Даром — две половинки, которые когда-то, в другой жизни, друг друга потеряли, но смогли найти.