Когда трое из компании направились за новой порцией пунша, Эдуардо решил поближе присмотреться к курчавому второкурснику. Он всегда гордился умением ухватить главное в другом человеке — этому умению, позволявшему владеть инициативой в бизнесе, его научил отец. Бизнес был для отца Эдуардо главным в жизни. Сын богатых евреев, в начале Второй мировой едва успевших сбежать от холокоста в Бразилию, он пытался привить Эдуардо — иногда слишком настойчиво — мироощущение выжившего в Катастрофе. Отец был наследником многих поколений дельцов, которые понимали, как важно добиться успеха невзирая на обстоятельства. В Южной Америке Саверинам осесть не удалось: когда Эдуардо исполнилось тринадцать, они были вынуждены почти так же поспешно, как прежде из Европы, бежать из Бразилии в Майами — родителям стало известно, что Эдуардо, сына преуспевающего бизнесмена, собираются похитить.
Подростком Эдуардо очутился в совершенно новом для него мире, где приходилось одновременно постигать английский язык и американскую культуру. Пусть он совсем не шарил в компьютерах, зато ему было досконально известно, что значит быть нелепым чужаком, каково это — отличаться от других.
Марк Цукерберг, несомненно, от других отличался. Может, все дело в его невероятном уме, но он выглядел чужим даже среди таких же, как он. Нет, не в смысле евреев, но парней, фанатеющих от программных алгоритмов и неспособных придумать лучшего способа провести вечер пятницы, чем торчать в аудитории, убранной цветной гофрированной бумагой и яркими постерами, перетирая о девушках, которых им не видать как своих ушей.
— Прикольно здесь, — наконец прервал молчание Марк.
В его голосе не прозвучало ни нотки, которая позволила бы Эдуардо догадаться, какой смысл кудрявый вложил в эти слова — и, вообще, вкладывал ли…
— Ага, — откликнулся Эдуардо. — Сегодня хотя бы рому в пунш налили. В прошлый раз разливали какую-то бурду из серии «просто добавь воды» со вкусом тропических фруктов. А на сей раз да, постарались!
Марк откашлялся и потянул рукой ближайший к нему завиток цветастой бумажной ленты. Скотч сразу отошел, и лента плавно скользнула на его адидасовскую сандалию.
— Добро пожаловать в джунгли!
Эдуардо улыбнулся, хотя снова не понял по монотонной интонации, шутит ли Марк. Зато почувствовал, что за взглядом его голубых глаз кроется неуемная энергия. Он словно вбирал в себя все, что его окружало — даже в таком бездарном месте, как это.
Внезапно Эдуардо почувствовал, что хочет подружиться с Марком, узнать его получше. Ведь человек заурядный ни за что не отказался бы в семнадцать лет от миллиона долларов.
— По-моему, сейчас все это дело рухнет, — сказал Эдуардо. — Пожалуй, самое время валить домой, в Элиот-Хаус. Забыл, а ты где живешь?
— В Кёркланде.
Марк кивнул в сторону выхода. Эдуардо посмотрел на остальных приятелей — они все еще толпились у чана с пуншем. Все трое жили на другом конце кампуса, с ними ему было не по пути. Более подходящий случай ближе познакомиться с застенчивым компьютерным гением трудно вообразить. Эдуардо кивнул и направился вслед за Марком мимо немногочисленных гостей.
— Если интересно, — предложил Эдуардо, выходя из аудитории, — у нас на этаже сегодня тоже вечеринка. Ничего шикарного, но уж точно повеселее этой.
Марк пожал плечами. Они оба уже достаточно проучились в Гарварде, чтобы не ожидать от тусовки в общежитии чего-то выдающегося: как обычно, пятьдесят парней и три девицы набьются в тесную, как гроб, комнату и кто-нибудь будет ломать голову над тем, как вскрыть тайком, вопреки общежитским правилам, пронесенный бочонок дешевого пива…
— А что, зайдем, — отозвался Марк через плечо. — Мне, правда, до завтра одну проблемку решить надо, но спьяну программируется лучше.
Спуск по бетонной лестнице занял несколько минут. Новоиспеченные друзья молча пересекли холл и, толкнув тяжелые двери, вышли в тишину Гарвард-Ярда. Рубашка не спасала Эдуардо от тугого студеного ветра. Он поглубже засунул руки в карманы и зашагал по мощеной дорожке, проходившей через самый центр огромной, усаженной деревьями лужайки. До соседних общежитий на берегу реки, где жили они с Марком, идти было минут десять.
— Черт, да тут градусов десять мороза.
— Скорее плюс пять, — сказал Марк.
— Слушай, я из Майами. Для меня сейчас — минус десять!
— Что ж, тогда побежали!