– Что теперь? – спросил он.
– Сейчас я начну метаться и выходить из себя в ожидании назначенного часа.
– Велика ли вероятность того, что Вайтсрайг изменит планы в последний момент?
– Я никогда не работала с ним раньше, но вся эта история – настоящая задница, и скорее всего нас ждет провал независимо от изменений. Но основной план, во всяком случае, остается тем же.
– Что, если он…
Запел сотовый. Мелодия показалась ему знакомой. Но Рик не мог припомнить, откуда знает ее. Ричард нахмурился, а вот Сэм улыбнулась.
– Это из «Терминатора», – пояснила она, открывая флип. – Алло? – Она молча с бесстрастным лицом выслушала собеседника. – Договорились, – произнесла она наконец и снова закрыла телефон.
– Ну?
– Пора. Нужно уходить прямо сейчас.
Теперь, когда настал момент, ему хотелось все изменить: его мужское эго и желание владеть ею требовали не отпускать эту женщину, держать в объятиях то, что было дорого ему.
Рик глубоко вздохнул.
– Береги себя, – прошептал он, беря ее за руку.
Она обняла его и поцеловала, теплая, встревоженная и взволнованная одновременно.
– Только будь на месте, когда я попытаюсь сбежать.
– Рассчитывай на меня.
Сэм, подмигнув, повесила рюкзак на плечо и шагнула к двери.
– Я люблю тебя, брит.
Она уже дважды сказала это первая. Не в ответ на его признание в любви. Будем надеяться, что это не в последний раз.
– Я люблю тебя, янк. Скоро увидимся.
Глава 21
Вторник, 16.41
Стоя под деревьями, Боно-Эрик и Дольф спорили по-немецки, у кого из них хватит денег увести Сэм от Рика и уложить в постель.
Саманта, Мартин и Николас, стоя в нескольких ярдах от них, изображали туристов. Мартин тоже говорил по-немецки, но, очевидно, обсуждение добродетели Сэм его не волновало.
– Четыре минуты, – объявил Вайтсрайг, для наглядности хлопнув себя по бедру столько же раз.
Лицо Мартина выражало неподдельное равнодушие. Немцы выглядели несколько самодовольно: впрочем, для них тут не было ничего нового.
– Ты когда-нибудь скажешь мне, кто заказчик? – прошипела Саманта.
Ник покачал головой:
– Ты получишь деньги, чего еще требуется?
– Из-за тебя я чувствую себя отверженной. По крайней мере, объясни: он получит Хогарта и Пикассо и в придачу бриллианты?
– Одно из перечисленного он уж точно не получит, – рассмеялся Мартин.
– Мартин, прошу тебя, не распускай язык.
– Она член команды, Ники.
– Нет. Да и ты в курсе только потому, что помог мне раздобыть Хогарта.
Итак, заказчик не получит одного из украденных предметов. Означает ли это, что этот предмет уже есть у него? И это не Хогарт, потому что Мартин помогал украсть картину.
– Послушай, она пытается вычислить заказчика.
– Заткнись, Боно.
Саманта облегченно вздохнула. Ей есть из-за чего беспокоиться и без этого чертова заказчика. Осталось только три минуты. Время на исходе.
– Николас, можно я поговорю с Мартином? Мы всегда совещаемся перед работой.
Вайтсрайг глубоко затянулся сигаретой. Без фильтра. Мерзость.
– Ты, похоже, нервничаешь, Сэм?
– Я несколько месяцев была вне игры. Дай поговорить с отцом, ладно?
– Ради Бога. Но ни слова о заказчике, Мартин, – ухмыльнулся Вайтсрайг и отошел к немцам. Вулф уже сидел в своей замаскированной под спецназовскую машине, ожидая, когда можно будет забрать сообщников.
– Мартин, – начала Саманта, – как…
– Что ты вытворяешь, – перебил он, – позволяя этому бандиту Ники видеть, как ты нервничаешь? Сколько раз я предупреждал: никому не показывай своего страха!
– Плевать мне на то, что он думает! Как твои друзья сегодня?
Ответ она знала. Его друзья готовятся к операции в пятницу. Рик был уверен, что Мартин манипулирует ею, в точности как всеми остальными, но она хотела сама услышать это из уст отца, прежде чем начнет свое соло.
– Мнение других всегда важно, – объявил он громким, слегка наставительным, учительским голосом, каким он всегда читал ей лекции. – Мы живем в тесном мире. Не хочешь же ты приобрести репутацию нервной особы, тем более что, в сущности, тебя ничем не прошибешь.
– Пойми, это дело для меня последнее, одноразовое, и ты это знаешь. Я просто помогаю тебе. И хотела бы знать, чего ожидать от твоих проклятых дружков.
Мартин величественно сложил руки на груди.
– Значит, ты воображаешь, будто протягиваешь мне руку помощи? Хрен тебе! Это я помогаю единственной дочери. А когда в твоем кармане очутятся два с половиной миллиона баксов, можешь сказать мне спасибо.
Черт возьми. Рик был прав, во всем прав. Она сделала ошеломленное лицо, но тут же постаралась принять бесстрастный вид.
– Так твои друзья не появятся? – прошептала она.
– Благодаря моим друзьям, – заявил он, – последние три года были лучшими в моей жизни. Это они свели меня с Ники, хотя можешь этому не верить. После этой операции Интерпол мне больше не понадобится, и мы расстанемся.
Лучшие три года его жизни! И все это время она считала его мертвым!
– Значит, вот так? Думаешь, им неинтересно будет поговорить с тобой после того, как поможешь грабителям провернуть операцию такого масштаба, а потом исчезнешь?
– Кому это интересно? Они гонялись за мной двадцать пять лет, прежде чем им повезло. Попробую рискнуть еще раз.
Она едва не напомнила, что, несмотря на все его усилия, его все-таки сцапали. Как бы он ни задирал нос, этого факта не изменить.
– А как насчет меня, Мартин? Думаешь, Рик не узнает, что я натворила? На прошлой неделе меня едва не арестовали за кражу картины. Копы наверняка заподозрят, что я замешана в истории с музеем.
– Тебе давно пора прежде всего думать о себе, девочка. Раньше ты назубок знала правила игры. Думаю, я объявился как раз вовремя.
– Наоборот, слишком поздно. Я покончила с прошлым.
– Вовсе нет: просто взяла отпуск. И чтобы отпраздновать твое возвращение, я купил пару билетов в Венесуэлу, где сейчас живу. Один из них – для тебя.
– Значит, мы теперь вроде Буча Кэссиди и Санданса Кида?[14] Та история кончилась плохо.
– Мы гораздо умнее этой парочки.
Она верно угадала: эта операция должна была стать ее бенефисом. Большая, зрелищная, экстравагантная. Подобной не случалось в Америке лет пятьдесят.
– Ты не пошла на попятный, надеюсь? – спросил он. Впервые голос его прозвучал нерешительно.
– Ты и Николас сильно затруднили мне возможность отступления, – честно ответила она. – Но было бы неплохо, если бы ты не воображал, будто можешь манипулировать и мною. И было бы неплохо, если бы за прошедшие три года ты не поленился заглянуть к Стоуни и сказать: «Привет, я живой».
– А тебе не стоит закатывать истерики за минуту до начала работы. Веди себя спокойно, делай, что полагается по плану, и завтра мы будем в Южной Америке.
Сэм ничего не ответила. В чем-то он прав, тем более что она все успела подготовить, и теперь несколько десятков представителей правопорядка разгуливают по территории музея. Правда, большинство из них вряд ли отнесутся к ней иначе, чем к остальным членам шайки.
К ним снова подошел Николас.
– Готова, Сэм? Потому что, если ты все испортишь, твоя пуля первая.
– Это я уже слышала. И готова ко всему. Только постарайся не отстать.
Он показал на остальных:
– Шопинг начинается.
Саманта отдала рюкзак Мартину, оставив себе гаечный ключ и ножницы для резки проволоки, спрятанные в пачке с прокладками. Пока остальные входили через подземный гараж, она направилась к парадному входу.
Сразу за порогом стояли два охранника, проверявшие пакеты и сумочки. Она, не дожидаясь просьб, расстегнула свою, открыла и остановилась перед тем, кто помоложе.
– Еще не слишком поздно зайти в сувенирный магазин? – спросила она, беря со стола план музея.
– Нет. Галереи закрываются через пятнадцать минут. Магазин и кафетерий – в восемнадцать тридцать.