Впрочем, телевидение телевидением, но главные-то битвы шли вовсе не здесь. Пока Доренко разбирался с Лужковым, Путин занимался более серьезными противниками. Всенародным любимцем будущего президента сделала не телепередача, а маленькая победоносная война. Дело в том, что ровно в тот же день, когда Ельцин назвал фамилию своего преемника, новости передали и еще одно сообщение с пометкой «Срочно». С территории Чечни в Дагестан вторглись несколько вооруженных отрядов. Во главе нападающих стояли Шамиль Басаев и арабский воин удачи Хаттаб.
Двадцатый век стал эпохой распада гигантских империй. Огромные державы, населенные десятками народов и племен, перестали существовать, и на смену им пришли небольшие, компактные «национальные государства». Вместо Османской империи появилась Турция, вместо Британской империи – крошечная Великобритания. В самом конце столетия тем же самым путем прошел и Советский Союз.
Схема распада империй везде была, в общем-то, одна и та же. Сперва от метрополии отделяются гигантские далекие колонии: от Британии отделилась заморская Индия, а от Москвы – пятнадцать союзных республик. Территория страны съеживается, и нация пребывает в растерянности. Люди, привыкшие чувствовать себя гражданами великой державы, вдруг обнаруживают, что держава-то у них – самая обычная. И поэтому за последний рубеж империи теперь они готовы биться не щадя живота.
Англичане запросто отпустили Индию, но шли на огромные жертвы, лишь бы удержать Северную Ирландию. Французы оставили Индокитай, но положили несколько сотен тысяч человек, удерживая Алжир. С Чечней в России получилась точно та же самая история. Осенью 1991-го Ельцин не моргнув глазом распустил СССР, но одновременно с этим, той же самой осенью, онбыл готов ввести в Чечню войска. Потому что одно дело – расстаться с Прибалтикой и Средней Азией и совсем другое – дать независимость части России.
Чем меньше становится территория бывшей империи, тем сильнее внутри страны расцветает национализм. Крайнее проявление национализма – это взгляды, которые исповедовал бывший подданный Австро-Венгерской империи Адольф Гитлер. Однако национализм – это совсем не обязательно нацизм. Когда распалась Османская империя, к власти пришел националист Ататюрк (создатель нынешней Турции). Когда распалась Французская колониальная империя, к власти пришел националист генерал де Голль (архитектор нынешней Франции).
В России все развивалось тоже по этой же самой схеме. Бывшие коммунистические чиновники горбачевского призыва постепенно сходили со сцены. В политику приходили люди совсем иного поколения. И их идеологией был уже, как правило, национализм. Конечно, не такой, как у Гитлера, но вполне похожий на национализм Ататюрка или де Голля. Самое интересное, что среди этих новых русских политиков было огромное количество военных.
Ракеты у нас всегда являлись более весомым знаком величия страны, чем дешевые продукты. Те, кто создавал русское государство, строили его по образцу военной части. Вокруг враги, и об уюте говорить не время. Вернемся к этой теме после победы, а пока придется потуже затянуть пояса. Самыми работоспособными предприятиями у нас всегда были военные заводы. В Вооруженных силах и сегодня служит до пяти процентов населения страны – это на порядок больше, чем в США или Франции.
При этом представить, будто в России появился собственный Пиночет, – совершенно фантастическая идея. Армия в России никогда не была политической силой. После эпохи Сталина поучаствовать в политике пробовал маршал Жуков, да только штатские чиновники быстро перекрыли победоносному маршалу кислород. Потом, уже во времена Перестройки, некоторые с надеждой поглядывали на бывшего главнокомандующего группировкой в Афганистане, генерала Громова, но и его карьера закончилась не начавшись. Зато к концу 1990-х в политику пришло сразу несколько решительных и жестких генералов.
Самым известным из них стал генерал Александр Лебедь. Хриплый бас, квадратная челюсть, победоносная операция в Приднестровье. На президентских выборах 1996 года Лебедь занял третье место. Казалось, что еще немного, и он въедет в Кремль на белом танке и решительной рукой наведет порядок. Еще одним претендентом на роль спасителя отечества был генерал Рохлин. Патриотическая пресса утверждала, что в планах Рохлина было проведение чуть ли не военного путча и установление в стране жесткой диктатуры. Причем если в конце 1990-х такой путч действительно бы случился, то еще неизвестно, какова была бы реакция общества. За десять лет все смертельно устали от хаоса. Вполне возможно, что даже военная диктатура была бы встречена с радостью: людям действительно хотелось порядка и спокойствия.