– Ах, ты еще и выёбываешься, падла?! А документов все равно нет?! – люди в одежде синего цвета, похожие на разъяренных гусениц-сороконожек (так бойко замахали они всеми своими конечностями), набросились на одного, не разделяющего их злорадства, меня. Но мне это давно уже не нравилось, и я решил побыстрее закончить партию в навязанной мне игре. Хотя я ничего ровным счетом не испытывал к этим людям, а уж тем более ярости, с которой они принялись мутузить друг друга. Конечно же, как я понял, все удары предназначались мне. И понял я, видимо, правильно. Потому что они были очень удивлены, что мишень исчезла. И, корчась от боли и неожиданности, они замерли через несколько секунд в позах, оправданных для них в этот момент. Но, увидев меня в метре от «поля сражения», они с какими-то истеричными масками на лицах кинулись опять на меня, как воробьи на кормушку, или, скорее, вороны. Но предоставить удовольствие каким-то образом повредить моему телу, я не мог. А они, видимо, этого очень хотели. А так как, действительно, движение равно противодвижению, я всем им это показал в доли секунды, отключив каждого поочередно. Установив их биологические часы к включению примерно через шестую долю часа.
Потом я переоделся в одеяние странного человечка с вкрадчивым голосом, который был настигнут мною при попытке к бегству с места брани его «верных» содругов. И поскольку он проявил себя так опрометчиво, я бы с удовольствием не включал его часов вообще. Настолько коварным и никчемным казалось мне его существование. Но поскольку жизнь сама разбирается с подобным хламом, я просто довел норму до часа. А потом спокойно вышел. Тем же путем, которым меня провели сюда. Перед моими глазами все еще стоял этот, с вкрадчивым голосом, который вдруг, пойманный у двери, заверещал трескучим фальцетом:
– Не убивай меня, не убивай!.. Я по службе обязан… не своею волей… заставили обстоятельства… Отслужу верой и правдой… Только не убивай… Сам выведу на кого нужно…
Я, естественно, ничего не понял из его ушераздирающего писка, но гримаса на его лице мне все равно не понравилась. И час летаргии для него, по-моему, сущий подарок. Я быстренько стер в своей памяти этот верещащий бестолковый образ и скорым шагом пошел на выход. Подходя к двери, я услышал удивленный вскрик:
– А где разрешение, молодой человек? Вы подписали у следователя разрешение на выход? – еще один «синенький» поспешил навстречу ко мне, вернее, к своей кратковременной коме.
Короче, мне надо было спешить. Балахон сидел на мне на удивление удобно. Свое же одеяние я нес под правой подмышкой. Больше, похоже, препятствий на пути не предвиделось. А я так и не узнал адрес ближайшего пристанища Ордена, вынужден был ориентироваться на собственную интуицию.
Павел Семенович Стрибог, довольно солидный адвокат, уважаемый в своей среде человек, с почитаемым всеми талантом выигрывать самые запутанные дела, встал сегодня рано. Сел на кровати, потянулся.
Странно. Сон как рукой сняло. Такого с ним не было давненько. С того самого злополучного дела, когда навороченный «новый русский» Егоров добился-таки с его и божьей помощью закрытия возбужденного против него уголовного дела.
Кстати сказать, подобная категория людей уважала Павла Семеновича, подбрасывая то или иное пикантное дельце. Денег в таком случае не жалели. Двухэтажная, хорошо обставленная во всех пяти комнатах квартира, постоянно обновлялась за счет щедрых вливаний клиентов. Адвокат любил мебель. Любил всевозможные «прибабахи» современного модерна, ампира и рококо, хотя и разбирался во всех этих направлениях слабовато. И поэтому квартирка, честно сказать, была излишне захламлена этой доброкачественной утварью.
Он просунул плотные, с выступающими то там, то сям синими жилками, ноги в уютные домашние туфли. Туфли имели форму бульдожьей морды с торчащими бархатистыми ушками на них. Было шесть часов утра. Ему не спалось. Хотя устал он изрядно вчера и лег поздно. Ему не давала покоя мысль, вот уже второй месяц беспрестанно возникавшая перед его внутренним взором. С тех пор как он вплотную связался с этой братией, называвшей себя мудрено и высокопарно «Сообщество Первых Лиц», сон для него перестал быть любимым и заслуженным занятием. Эти люди, по всей видимости, шутить не любили. Их поставки во все страны мира исчислялись миллиардами долларов. Но ни одна таможенная служба, ни один серьезный чиновник из налоговой полиции не смогли бы точно и членораздельно обозначить способы транспортировки всех грузов этого клана. Нет, конечно, зафрахтовывались судна воздушных, морских путей сообщения, заполнялись международные декларации на перевозку и переброску некоторого числа материалов, книг, инструментов и электронной техники…