– Да, а чё это, разберемся, наверное. Выделю ребят Рубкова, они, это… ребята все с огоньком. Пускай, это… поймают засранца, говнюка, ить его… Навязался на нашу шею.
– Значит думаешь, своими силами? – Широкий и громоздкий, как шкаф, Ермаков заходил взад и вперед длинными, как школьный циркуль, ногами. – Отвлекать-то не хочется. Рубковских-то тем более. Они на наркоте сейчас, все… А оттянем силы, нечем будет прикрыть дыру. Но мерзавца этого надо, конечно, зацепить. Он же ж на свободе, мерзавец этот… Наделает, может, всяких гадостей. Вот же мерзавец хренов… – в сердцах бросил последнюю фразу Ермак и резко повернулся лицом к Шпенде. – Значит, думаешь, Рубкова ребят?
– Так точно. Значится, Рубковых. Так точно, значится.
– Ну, действуй, давай. Надежда на тебя. Ты уж их там подхлестни. Пускай основного своего дела не забывают. Хотя мерзавца этого надо изловить в крайний срок, аккурат, во что бы то ни стало. Ты уж, будь добр, побыстрей как-нибудь. Самолично бы ему в морду сунул, гаду. В наручники бы запихнул – и в морду. – Полковник широким жестом рубанул воздух и с развороту уселся всей жопой в свое широкое кожаное кресло. – Иди, удачи тебе, Семен.
Дверь за Шпендей захлопнулась с молниеносной скоростью.
– Есть! – как бы само собой зависло в воздухе помимо его коротконогой кряжистой фигурки.
Начинался новый рабочий день. Милиция, как всегда, стояла на страже порядка.
«Все будет обязательно хорошо». – Думал опять невозмутимый Ермак.
Вечера в Москве восхитительны. Мне нравятся перспективы улиц, уходящие вглубь и вширь, уходящие в небо так, что горизонт сливается в одну несмыкаемую даль. Я не обратил внимания на номер этакого металлического насекомого с двумя усиками посередине гладкой спинки. Я уже испытал на себе и действие грохочущего метро, словно шквал прибоя собирающего все звуки в один сплошной гул. Попробовал «на вкус и цвет» дребезжащий на поворотах трамвай, и пыльный, встряхивающий людей на резких остановках, автобус. Все эти виды средств цивилизации для перевозки не внушали мне особого доверия. Лучше и легче, и уверенней я себя чувствовал на своих двоих, передвигаясь с той скоростью, которая подходила мне на данный момент. Но мой легкий, скользящий бег, развивающий скорость на пределе восприятия для обыкновенного человека, делал меня сейчас открытой мишенью. И в обстоятельствах, в которые я уже попал, «самостоятельное» передвижение становилось весьма и весьма опасным.
Мягкий ход металлического насекомого удовлетворял и успокаивал меня плавностью толчков и сбалансированностью движения в дороге.
Я сел на подвернувшийся мне номер троллейбуса и уютно притулился в углу, смежив веки и решив отдаться медитации полусна. Мне хотелось побыстрей добраться до окраины Москвы и отдохнуть где-нибудь в мягкой траве до следующей зари.
Быстро темнело. Черная птица ночи почти опустила крыло на утомленный город, прикрывая его до следующего пробуждения. Я почти отстранился от внешних раздражителей и в такт покачиваниям машины медитировал в полном покое. Вот троллейбус резко качнуло, и я приоткрыл веки. В почти пустой троллейбус закатилась какая-то разгульно веселая команда, состоявшая из гогочущих, с покрасневшими лицами, крепких, коротко остриженных особей. Створки отверстий захлопнулись, и все мы покатили дальше. Команда вела себя активно, напористо, как молодые горные козлята, задирая окружающих «своими рожками» и рассылая вовне твердые волны агрессии. Я прикрыл глаза. До окраины, по моим расчетам, оставалось совсем немного. И мне совсем не хотелось ничем разбавлять полудрему медитации, расслабление. Но особи вели себя раздражающе активно, и я почувствовал, что так просто они не успокоятся.
Один из крепышей вдруг толкнул меня в плечо.
– А ну, долговязый, освободи место, ёб твою мать. – Сказал он мне весело и напористо. – Дай мне с подружкой поболтать.
За руку, повыше локтя, он держал особь противоположного пола, которая отбивалась от этого и, как мне казалось, страшно была напугана. От Деда я слышал, что мы созданы таким интересным образом, когда для воссоединения целостности энергетики требуются две половины, две динамики сущего. Особь противоположного пола – это такое существо, которое отличается от тебя, или ты от нее, иным построением органов воспроизведения. В Москве я видел в большом количестве такие особи. Когда пару раз я случайно задевал в толпе их какой-нибудь частью тела, то мощный энергетический заряд пробегал по всему моему организму. И даже просто глядя на них, на эти особи, я всегда чувствовал странное возбуждение корочек головного мозга, находящихся внутри черепа. Мое дерево (спинной столб) мгновенно воспринимало импульсы какого-то внутреннего дуновения корневых дисков (энергетических чакр).