Итак, Черный Ворон, выйдя перед строем, примерно в сто двадцать-сто тридцать человек, говорил мерным, глухим голосом, беспрестанно улыбаясь (это было его извечной привычкой), щуря в пространство и без того узкие глазки, а также переводя тяжелый взгляд с одного лица на другое:
– Я повторяю, братья мои верные (да, любил он цветистый слог), други! Мы не постоим за средствами, с помощью которых выживаем в этом жестоком мире! Мы примем на себя любые обязательства, которые оправданы высокой целью. Мы возьмем на себя тяжелый труд по искоренению врагов наших. Ужесточим дисциплину еще, если потребуется!.. Искореним вялость и лень в наших рядах. Враги не дремлют! Враги внутри нас и снаружи. Бдительность по отношению друг к другу, бдительность ко всему, что творится за стенами Ордена, – единственное мерило верности Ордену. Вы знаете, прошлой ночью погибли двое наших товарищей. Недостойный отпрыск внешнего мира из числа врагов наших коварно забрался на территорию склодохранилища, видимо, в целях подлой диверсии. Доблестно защищая интересы нашего Ордена, двое пали. Вечная им память, други… Вечная память!.. Так не поскупимся на средства внутреннего и внешнего потенциала нашей веры и добьемся победы! Дело построения лучшей цивилизации, я надеюсь, в твердых, крепких руках. Кто не с нами, тот против нас! Кто спит, того разбудим! Кто нуждается – привлечем! Только борьба оправдывает наше существование!..
Во дворе было темно и дождливо, и фонари, освещавшие место действия, мрачно скрипели в такт его речи. Даже ветер, казалось, притих от суровой направленности слов говорящего.
– Да, основное – чтобы встретить наших гостей с честью и достоинством, подобающими Ордену, каждый должен повысить еще и еще свое рвение. Отличившимся пред лицом Братства будет определена в качестве поощрения программа льгот в обучении и продвижении по лестнице Самосовершенствования! Да здравствует будущая цивилизация!!!
Тихо стояли люди в униформе черного цвета, слушали, слегка опустив головы, внимали. Атмосфера позднего вечера подавляла, но не этих людей. Они были настроены на общую цель, как хорошо смазанные машины, и в их сердцах не было сомнений… Они знали, что им нужно, – хорошо знали. И не ждали изменений в ближайшие, как минимум, десять лет. Путь ясен, цель – впереди. Чего еще желать? Все будет так, как предписано. Все будет ОК.
Я проснулся рано и тут же ощутил напряжение внизу живота. Это сила моих намерений пульсировала живым источником жизни. Мое тело знало, что нужно делать. Я был готов к решению поставленных передо мной жизнью задач.
Что делать честному вору в столице? Вору с сорокалетним стажем, карманнику высшей пробы? Если бы Валька Дубок знал, какую роль ему предстоит сыграть в развертывающейся драме, он бы и пальцем не пошевелил и не появлялся бы на улицах целую неделю. Суть заключалась в том, что настолько был уверен в своей неуязвимости и признанном всеми профессионализме, что ему совсем не составляло труда одинаково успешно «шмонать» в карманах честных граждан и на Лубянке, и в Лужниках. Да, территории давно и безнадежно были переделены между всеми московскими «командами» воров и их шаек, но Валька Дубок пользовался репутацией неприкосновенности как единственный в своем роде. Всегда, выходя на «работу», он слегка щурился на солнце, задирал голову, принюхиваясь, как собака ко всем запахам вокруг, и бодро шел к метро (жил он на Шабаловке), чтобы приступить к своим обязанностям. Легко сливался с толпой, как-то даже весело выбирая жертву, и вел ее до ближайшего поворота, где, якобы оступившись, приобняв свой вожделенный объект, извиняясь, уносил в своих карманах чужое имущество. Нельзя сказать, чтобы он был абсолютным мошенником, отпетым негодяем или, того хуже, простеньким «фраерком без понятий», но дело свое он любил, отдавал ему душу, как поэт своим произведениям. Никогда он не пользовался ни остро отточенной монетой, ни ножом, ни, упаси Боже, лезвием обычного станка, – орудием его мастерства являлись его собственные руки, с непревзойденным молниеносным искусством выдергивавшие небольшие, в основном, суммы из карманов зазевавшихся граждан и гостей столицы.