Нам очень жаль, Джеймс. Прости.
Не извиняйся, Мама.
Мы бы хотели остаться до конца программы.
Мне повезло, что у меня такие родители, которые вообще захотели сюда приехать.
Она улыбается. Это неискренняя улыбка, больше похожая на извинение.
Это правда?
Я киваю.
Давайте продолжим, пока есть время.
Говорит Джоанна.
Обычно мы говорим об этом позже, но твои родители выразили желание перед отъездом обсудить твои перспективы, и я с ними согласна.
Мои перспективы – они просто блестящие.
Это шутка?
И да, и нет.
Уточни, в чем шутка.
Мне ведь предстоит тюрьма.
Пока не точно, но допустим. Теперь уточни, что всерьез?
Я начинаю с чистого листа и благодарен за эту возможность.
А что ты будешь делать, когда выйдешь из клиники?
Сяду в тюрьму, отсижу свой срок, буду оставаться чистым. Постараюсь там выжить и остаться человеком. Когда выйду из тюрьмы, найду работу, а там посмотрим.
Как тебе удастся сохранять чистоту?
Я же буду сидеть взаперти и без денег. В таких условиях нетрудно оставаться чистым.
В тюрьме тоже можно раздобыть наркотики.
Может быть, но я не стану.
Думаешь, это будет так просто?
Я думаю, что у меня там будут проблемы и посерьезнее, чем оставаться трезвым.
Джоанна говорит.
А если тюрьмы удастся избежать?
Я поеду в Чикаго, найду работу и постараюсь стать счастливым.
А как ты относишься к «Дому на полпути»?
Отрицательно.
Почему.
Мы уже говорили об этом.
Джоанна смотрит на моих родителей. Они переглядываются. Отец говорит.
Тебе не кажется, что подобное окружение было бы тебе полезно?
Я не верю ни в Высшие силы, ни в Двенадцать шагов, ни во что, связанное с ними, и ни во что, чему учат в домах на полпути. Пустая трата времени.
Говорит Мать.
Если ты не веришь во все это, как же ты сумеешь сохранить трезвость?
Каждый раз, когда у меня возникнет желание принять алкоголь или наркотики, я должен буду решить, принимать или нет. Я буду делать выбор каждый раз, пока он не перестанет быть выбором, а превратится в образ жизни.
А если у тебя не получится?
Как только выйду отсюда, найду способ испытать себя алкоголем или наркотиками или тем и другим, и станет ясно, получится у меня или нет.
Джоанна глубоко вздыхает, качает головой.
Я уже пыталась разубедить Джеймса. Это очень рискованный план, вероятность провала астрономически велика. А ставки крайне высоки.
Говорит Отец.
Мне тоже не нравится эта идея, Джеймс.
Говорит Мать.
И мне.
Не хочу вас обижать, но решать мне самому.
Говорит Отец.
А если ты сорвешься?
Не сорвусь.
А если?
Не сорвусь.
Откуда такая уверенность?
Просто верю, и все, и не хочу тратить время, которое у нас осталось, чтобы переубеждать вас. Вопрос будущего оставим на будущее, а сейчас давайте займемся настоящим.
Мать смотрит на Отца, Отец смотрит на Джоанну. Отец кивает, и Джоанна говорит.
Давайте поговорим об отношениях между вами.
Я смотрю на родителей, они на меня.
Что вы сейчас чувствуете?
Говорит Отец.
Наши отношения стали лучше.
Говорит Мать.
Намного лучше.
Говорю я.
Мы двигаемся вперед.
Джоанна улыбается. Широко, искренне. Смотрит на Отца.
Поясните.
Мне кажется, я уже давно перестал понимать Джеймса, если вообще когда-либо его понимал. Очень трудно быть отцом человека, с которым по сути незнаком. Я не мог объяснить, почему он поступает так, а не иначе, почему создает все эти проблемы. Не понимал, почему он не впускает нас, родителей, в свою жизнь и почему он, судя по всему, злится на нас. Для меня самое лучшее в опыте этих дней – чувство, что мой сын вернулся ко мне, а я начал его понимать, понимать его поступки, и я начинаю примиряться с нашим прошлым. Надеюсь, что прошлое осталось позади.
Джоанна кивает, смотрит на Мать. Мать улыбается.
Я согласна с Бобом – у меня тоже было чувство, что я не знаю Джеймса, и многое из того, что он делает, мне непонятно. Я рада, что хотя бы сейчас мы это узнали. Мне кажется, он стал меньше сердиться в последнее время. Из-за его злости с ним очень трудно было общаться, мы понимали, что он сердится на нас, но не понимали, почему. У меня такое ощущение, что между нами установилась какая-то связь сейчас, что мы стали настоящей семьей, этого ощущения не было уже давно.